Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Фицджеральд, Скотт - Фицджеральд - Трудный больной

Проза и поэзия >> Переводная проза >> Фицджеральд, Скотт
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Ф.Скотт Фицджеральд. Трудный больной

-----------------------------------------------------------------------

Пер. - О.Сорока.

Авт.сб. "Последний магнат. Рассказы. Эссе". М, "Правда", 1990.

OCR & spellcheck by HarryFan, 17 July 2001

-----------------------------------------------------------------------



    1


    - Пустите бут... о го-осподи! Отдайте сию минуту! Не смейте опять напиваться! Да ну же - отдайте бутылку. Я ведь вам сказала: ночь продежурю и буду давать понемногу. Отдайте. Если будете так продолжать, в каком же виде вы поедете. Ну дайте - пусть у меня будет - я половину в ней оставлю. Пу-сти-те. Вы слышали, что доктор Картер говорил. Ночью я буду дежурить, давать из нее понемногу, наливать из нее порциями... Да ну же... Я сказала ведь вам... Я устала, не могу драться с вами весь вечер... Что ж, пейте и упейтесь до смерти, как идиот.

    - Пива хотите? - спросил он.

    - Не хочу я никакого пива. О господи, опять мне любоваться на вас пьяного.

    - А ночью я кока-колу буду пить, - сообщил он.

    Девушка присела на кровать, тяжело перевела дух.

    - Но какими-то доводами вас можно пронять?

    - Только не вашими. Не мешайте - пролиться может.

    "Не мое, совсем не мое это дело вытрезвлять его", - подумала она. И снова борьба за бутылку, но на этот раз он уступил, посидел отвернувшись, уронив голову в ладони, - опять дернулся к спиртному.

    - Только дотроньтесь, я ее брошу и разобью, - быстро проговорила медсестра. - Вот увидите - в ванной, об кафельный пол.

    - И я наступлю на осколок, или сами наступите.

    - Так не рвите из рук - о-ох, вы ж обещали...

    Она вдруг разжала пальцы, и бутылка скользнула из руки гладкой торпедой, мелькнув красным и черным и надписью: "СЭР ГАЛАХАД, ОЧИЩЕННЫЙ ЛУИСВИЛЛСКИЙ ДЖИН". Перехватив за горлышко, он швырнул бутылку в открытую дверь ванной. Она разбилась вдребезги, и на время наступила тишина, и девушка раскрыла "Унесенные ветром", где обо всем таком красивом и давно ушедшем. Но ее тревожило, а вдруг он пойдет босой в ванную и порежет ногу, и она то и дело отрывалась от книги, поднимала на него глаза. Спать очень хочется... Теперь он заплакал и сделался похож на того старого еврея, за которым она ходила тогда в Калифорнии; тому часто надо было в ванную. А с этим, с алкоголиком, сплошная мука. Но, видно, что-то мне в нем нравится, подумала она.

    Подстегнув себя: "Работай!" - она встала, заставила дверь в ванную стулом. Ко сну клонило потому, что больной поднял ее рано, послал за газетой с отчетом о матче Йель - Дармут, и за весь день не удалось отлучиться домой. Перед вечером к нему приехала родственница, пришлось пережидать визит в холле, сидеть на сквозняке в одном форменном платье, без свитера.

    Кое-как она приготовила больного ко сну, накинула халат ему на спину, понуро сгорбленную над письменным столом, другим халатом укрыла колени. Сама села в кресло-качалку, но сонливость уже прошла; надо было заполнить графы листка, поднакопилось за день, и, неслышно ступая, она взяла со стола карандаш, стала записывать:


    Пульс 120

    Дыхание 25

    Температура 98 - 98,4 - 98,2

    Замечания -


    - их у нее хоть отбавляй:

    "Пытался завладеть бутылкой, с джином. Бросил на пол, разбил".

    Нет, лучше так записать: "В последовавшей борьбе бутылка упала и разбилась. Вообще, больной проявил себя как трудный". Хотела добавить: "В жизни больше не возьму алкоголика", но это как-то не шло к служебному тону замечаний. В семь надо будет проснуться (она умела поднимать себя в назначенное время) и прибрать все до прихода его племянницы. Раз уж взялась - не жалуйся. Но, взглянув ему в лицо, изможденное, бескровно-белое, и снова проверив частоту дыхания, она подумала недоуменно: "Что это на него нашло?" Днем больной был такой милый, нарисовал ей целую комическую серию - просто для забавы - и подарил на память. Она непременно вставит в рамку, повесит у себя в комнате. Девушка живо ощутила снова, как он своими тощими руками рвал у нее из рук бутылку. И с какими безобразными словами... И вспомнилось, что сказал ему вчера врач: "Такой человек, и так себя в могилу гнать".

    Она устала, ей не хотелось подбирать сейчас битое стекло, - вот только дыхание у больного станет ровным, и она уложит его в кровать. Но все же надо убрать прежде в ванной; разыскивая на полу последние осколки, она подумала: "Зачем мне это? И зачем он безобразничает?"

    Сердито она поднялась с колен, посмотрела на спящего. Тонкий, точеный профиль и слабый храп, словно вздохи - тихие, дальние, безутешные. Вчера доктор как-то странно покачал головой, и она по сути поняла, что ей не справиться с этим пациентом. Да и на ее учетной карточке в агентстве есть пометка, сделанная по совету старших: "Алкоголиков не берет".

    Что требует долг, она выполнила; но из всей возни с бутылкой ей припомнилось только, как она ударилась локтем о дверь, и он спросил, не больно ли ей, и она укорила его: "Вы так высоко себя цените, а знали бы, что про вас говорят..." - но тут же поняла, что ему давно уж это все равно.

    Теперь стекло все подобрано, разве что щеткой пройтись для верности; сквозь это разбитое стекло, подумалось ей, они только мелькнули друг другу, как сквозь растреснутое окошко. Он не знает ни про ее сестер, ни про Билла Марксу, за которого она чуть-чуть не вышла замуж, а она не знает, из-за чего он так опустился. Ведь на комоде у него фотография: молодая жена и два сына, и он сам - подтянутый, красивый, каким, верно, и был еще пять лет назад. Такая все это бессмыслица, - и, бинтуя порезанный при уборке палец, она твердо решила никогда больше не брать алкоголиков.


    2


    Следующий вечер был празднично-озорной - канун Дня всех святых. Боковые стекла автобуса покрывала сетка трещин - какой-то шутник уже постарался, - и, опасаясь, как бы расколотое стекло не вылетело, она прошла в конец автобуса, на места для негров. Пациент дал ей чек, но в этот предвечерний час негде уже было получить по нему, а в кошельке у нее оставалось две монетки: четвертак и цент.

    В агентстве миссис Хиксон она встретила двух знакомых медсестер, ожидавших в холле.

    - Кто у тебя сейчас?

    - Алкоголик, - сказала она.

    - Ах, да, Грета Хокс мне говорила - тот художник, что в отеле "Лесопарк".

    - Да.

    - Я слышала, он из нахальных.

    - Со мной он все время вел себя сносно, - солгала она. - Нельзя же с ними обращаться, как будто они на принудительном лечении.

    - Ты не сердись - просто я слышала, эти господа... ну, ты понимаешь... в постель не прочь затащить...

    - Ах, замолчи, - сказала она с досадой, неожиданной для нее самой.

    Через минуту к ним вышла миссис Хиксон и, попросив остальных подождать, кивком пригласила ее в кабинет.

    - Я недаром не люблю направлять молоденьких девушек к этого рода пациентам, - начала миссис Хиксон. - Мне передали, вы звонили из отеля.

    - Да нет, ничего страшного не было, миссис Хиксон. Он ведь был не в себе, а плохого ничего он мне не сделал. Я больше тревожилась за свою служебную репутацию. А утром и днем вчера он был прямо милый. Нарисовал мне...

    - Я не хотела посылать вас туда. - Миссис Хиксон полистала учетные карточки. - Туберкулезных вы берете, помнится? Да, я вижу, берете. У меня есть одна...

    Настойчиво звенел телефон. Девушка слушала, как миссис Хиксон нижет четкие слова:

    - Я сделаю, что могу, - просто в данном случае решает врач... Это не входит в мою компетенцию... А, здравствуй, Хэтти. Нет, не могу сейчас. Слушай-ка, нет ли у тебя под рукой сестры - специалистки по алкоголикам? Тут требуется одному в отеле "Лесопарк". Проверь и позвони мне сейчас, ладно?

    Она положила трубку.

    - Вы посидите пока в холле. А все же, что он за фрукт, этот художник? Позволял себе что-нибудь с вами?

    - Не давал сделать укол, хватал за руку, - сказала девушка.

    - Ясно, Мужчина в Когтях Недуга, - проворчала миссис Хиксон. - Пусть в лечебницу ложится. Я тут сейчас оформлю пациентку, отдохнете при ней немного. Пожилая...

    Опять зазвонил телефон.

    - Я слушаю, Хэтти... Ну, а Свенсен? Уж этой здоровенной девке, кажется, никакой алкоголик не страшен... А Джозефина Маркхэм? Она вроде бы в вашем доме живет?.. Позови ее к телефону. (Минутная пауза). Джо, ты не взяла бы известного рисовальщика комиксов, художника-юмориста или как они себя там именуют. Он в отеле "Лесопарк"... Нет, не знаю, но лечит доктор Картер и часов в десять вечера заедет туда. (Затем длинные паузы, перемежаемые репликами миссис Хиксон). Так, так... Конечно, я могу тебя понять. Да, но этот не то чтобы из опасных, просто немножко трудный. Я вообще не люблю посылать девушек в гостиницы - знаю, с какими подонками там сталкиваешься... Да нет, найду кого-нибудь. Даже и вечером, сейчас. Не тревожься, спасибо. Скажи Хэтти - я надеюсь, шляпа будет платью в тон...

    Миссис Хиксон положила трубку, сделала пометки в блокноте. Она была женщина энергичная, деловая, сама начинала сестрой и прошла сквозь все мытарства; еще будучи сестрой-стажеркой, - перегруженной, переутомленной, гордой идеалисткой, - она испытала на себе нагловатость молодых врачей и беспардонность первых пациентов, хотевших тут же взнуздать ее и впрячь в безропотное услужение старости. Она резко повернулась от стола:

    - Так вы каких предпочли бы? Я уже сказала, у меня есть славная старушка...

    В карих глазах медсестры зажглось воспоминание о недавнем фильме про Пастера, о книге про Флоренс Найтингейл, которую они читали в училище. Зажглось то чувство, с каким они студентками порхали через морозную улицу из корпуса в корпус Филадельфийских клиник, гордясь новыми сестринскими накидками не меньше, чем гордятся меховыми палантинами светские девицы, входящие в "Гранд-отель" на свой первый бал.

    - Я... я, пожалуй, все-таки опять попробую, - сказала она сквозь верещанье телефона. - Раз нельзя никого сейчас найти, я вернусь к больному.

    - Ну вот - то наотрез отказываетесь иметь дело с алкоголиками, то сами хотите вернуться.

    - Я, пожалуй, преувеличила трудности. По-моему, я все же смогу помочь ему.

    - Дело ваше. Но ведь он за руки хватает.

    - А я сильнее, - сказала девушка. - Взгляните, какие у меня запястья: в Уинсборо я два года играла в баскетбольной команде старшеклассниц. Я с ним справлюсь.

    Миссис Хиксон целую минуту глядела на нее.

    - Что ж, ладно, - сказала она. - Но не забывайте: все их пьяные слова абсолютно безответственны. Я через все это прошла; условьтесь с коридорным, чтобы вызвать, если надо, поскольку тут ни за что нельзя ручаться, - есть алкоголики приятные и есть неприятные, но на гадости способны они все.

    - Я не забуду, - сказала девушка.

    Она вышла на улицу - вечер был странно светлый, косо сеялась мелкая изморось, забеливая черно-синее небо. Автобус был тот самый, которым она ехала в город, но разбитых стекол стало, кажется, больше, и раздраженный водитель грозил изуродовать этих мальчишек, пусть только попадутся в руки. Она понимала, в нем просто накопилась глухая досада на все, как в ней - досада на алкоголиков. А сейчас, когда она войдет в номер к своему пациенту и увидит, какой он потерянный, несчастный, она почувствует к нему презрение и жалость.

    Она вышла из автобуса, спустилась по длинной лестнице к отелю; холодный воздух взбодрил ее. Она потому будет ходить за ним, что никто другой не хочет, - ведь лучших людей ее профессии всегда влекли больные, от которых все отказывались.

    Она постучалась в дверь, зная теперь, с какими словами к нему обратиться.

    Он открыл ей сам. Он был одет парадно, в смокинге, даже в котелке уже, но без галстука и без запонок.

    - А, привет, - сказал он рассеянно. - Рад, что вы вернулись. А я проснулся вот и решил выйти. Ну как, раздобыли ночную сиделку?

    - Я сама справлюсь, - сказала она. - Я решила дежурить круглосуточно.

    Он улыбнулся радушно-безразличной улыбкой.

    - Вижу, вас нет, а откуда-то уверенность - вернетесь. Пожалуйста, найдите мои запонки. Они либо в черепаховой шкатулке, либо...

    Он встряхнулся, оправляя смокинг, убрал манжеты в рукава.

    - Я ведь подумал, вы совсем ушли, - сказал он небрежно.

    - Я тоже думала, что ухожу совсем.

    - Там на столе, - сказал он, - увидите целый комикс, для вас нарисовал.

    - Вы собираетесь куда-то в гости? - спросила она.

    - К секретарю президента, - сказал он. - Ужасно утомило это одевание. Хотел уже махнуть рукой, но тут вы пришли. Закажите мне хересу.

    - Одну рюмку, - устало согласилась она.

    Вскоре он окликнул ее из ванной:

    - О сестра, сестра, Свет Моей Жизни, а где другая запонка?

    - Я вдену вам.

    В ванной она отметила ознобную бледность его лица, ощутила идущий от него смешанный запах мятной и джина.

    - Но вы ненадолго? - спросила она. - В десять заедет доктор Картер.

    - Да что доктор! Я и вас с собой беру.

    - Меня? - воскликнула она. - В свитере и юбке? Тоже скажете!

    - Без вас я никуда.

    - И не надо, и ложитесь. У вас постельный режим. Как будто нельзя отложить до завтра.

    - Разумеется, нельзя.

    - Так уж и "разумеется".

    Она дотянулась, повязала ему галстук; он измял пластрон, вдевая запонки, и она предложила:

    - Вы наденьте другую, немятую, раз у вас такая неотложная и приятная встреча.

    - Хорошо, но только сам надену.

    - А почему - сам? - возмутилась она. - Почему вы не хотите, чтобы я помогла? Зачем тогда вам сиделка - какая от меня тут польза?

    Он вдруг покорно сел на крышку унитаза.

    - Ладно, одевайте.

    - Да не хватайте за руку, - сказала она и вслед за тем; - Виновата.

    - Ничего, ничего. Мне не больно. Сами сейчас убедитесь.

    Она сняла с него смокинг, жилет, крахмальную сорочку и хотела стянуть нижнюю рубашку через голову, но он, придержав ее руку, затянулся напоследок сигаретой.

    - Теперь глядите, - сказал он. - Раз, два, три.

    Она стянула рубашку, и тут же он ткнул себя в грудь рдяно-серым концом сигареты, точно кинжалом в сердце - загасил, вдавил окурок в нехороший бурый струп слева на ребре, размером с долларовую монету; случайная искра слетела при этом на живот, и он слегка охнул.

    Теперь мне надо проявить закалку, подумала Девушка. Она видела у него в шкатулке три фронтовые медали, но и сама она не раз встречала опасности лицом к лицу, в том числе туберкулез, а однажды что-то похуже; а что именно, врач не сказал, и она так до сих пор и не простила ему утайки.

    - Вам от этой штуки, конечно, мало радости, - сказала она бодро, обтирая его губкой. - Так и не хочет заживать?

    - Она не заживет. Она злокачественная.

    - Все равно это не оправдание тому, что вы над собой творите.

    Он взглянул на нее большими темно-карими глазами - остро, отчужденно, потерянно. И в этом секундном взгляде-сигнале она прочла волю не к жизни, а к смерти, и поняла, что тут не помогут ни выучка ее, ни опыт. Он встал на ноги, держась за умывальник и устремив взгляд куда-то перед собой.

    - Ну нет, уж если я остаюсь при вас, то напиваться не дам, - сказала она.

    И внезапно поняла, что не спиртное он ищет. Он смотрел в угол, куда швырнул бутылку вчера вечером. Сестра не отрывала глаз от красивого его лица, немощного и непокорного, боясь хотя бы слегка повернуть голову в тот угол, потому что знала - там, куда он смотрит, стоит смерть. Смерть была ей знакома - смертный хрип и характерный запах, но никогда не доводилось ей видеть смерть, еще не вошедшую в тело, - а он видит ее сейчас в углу ванной, смерть стоит там, следит, как он кашлянул, плюнул, растер по галуну брюк. Плевок блеснул, пузырясь, - последний слабый вызов смерти...

    Назавтра она пыталась рассказать об этом миссис Хиксон:

    - Все напрасно, как ни старайся. Пусть бы он мне вовсе вывернул запястья - и то б не так больно. А тут видишь, что ничем ты не поможешь, и просто руки опускаются.


    

... ... ...
Продолжение "Трудный больной" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Трудный больной
показать все


Анекдот 
Идет нарк по Лувру, видит портрет Джоконды. Минуту всматривается, другую... и с завистью в голосе выносит вердикт:
- Мягко бабу торкнуло.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100