Устинов, Питер - Устинов - Добавьте немного жалостиПроза и поэзия >> Переводная проза >> Устинов, Питер Читать целиком Питер Устинов. Добавьте немного жалости
--------------------
Перевод: Ю.Зарахович
OCR, правка Aleksandr Evmeshenko(A.Evmeshenko@vaz.ru)
--------------------
- Поистине, вы великий волокитчик, - сказал Филип Хеджиз.
Джон Отфорд поерзал в своем вращающемся кресле и улыбнулся
уклончиво. Стоял чудесный день поздней осени. Солнце ложилось
на подрагивающие золотые листья, и время от времени легкий
ветерок поглаживал их тенями ряды старинных книг,
выстроившихся на полках вдоль стен кабинета. У окна лениво
плавали из стороны в сторону пылинки.
- Я бездельник и признаю это, - кратко пояснил Отфорд. - Но
ведь сам характер моей работы, несомненно, сокращает прилив
жизненных сил. И вообще я сыграл бы сейчас в гольф.
- И я бы сыграл, - вздохнул Хеджиз. - Но не смею
поддаваться искушению. Через десять дней надо посылать
рукопись в набор.
- О, вы и ваша энциклопедия! Почему бы вам просто не
переиздать то, что я написал пять лет назад? Я корпел тогда
над этим материалом до кровавого пота.
- Если вы читали мое письмо, в чем я сомневаюсь, с ноткой
вполне дружелюбной язвительности произнес Хеджиз, - то,
вероятно, помните, что мы не имели ни малейшего намерения
обновлять ваши высоконаучные и восхитительные статьи о битвах
Оливера Кромвеля или египетском походе Наполеона. Но
итальянская кампания последней войны столь часто упоминалась с
тех пор в мемуарах генералов, что выплыли на свет божий новые
факты, которые, возможно, следует принять во внимание.
- Генеральские мемуары! - фыркнул Отфорд. - Генералы, как
правило, чертовски плохо пишут. Либо, по меньшей мере,
подбирают себе "писателей-призраков" так же бездарно, как и
штабных офицеров.
- Не уверен, есть ли у вас основания для таких
высказываний, - возразил Хеджиз. - Книги, которые я послал вам
на рассмотрение, вот уж который год так и лежат на столе, в
прекрасном уборе из пыли. Мемуары Паттона, Марка Кларка, Омара
Брэдли, Эйзенхауэра, Манштейна! И на самом верху я вижу
Монти*. В этом есть какая-то символика?
---------
* Монти - прозвище английского фельдмаршала Монтгомери (1887-
1976); командовал во время второй мировой войны рядом операций
на африканском и европейском театрах военных действий. (Здесь
и далее - примечания переводчика.)
---------
- Она просто пришла последней. - Отфорд начал терять
терпение. - Филип, - сказал он, - вы очень милый человек, но я
бы хотел, чтобы вы оставили меня в покое. Статья об
итальянской кампании стоила мне большого труда. Она тщательно
документирована и, льщу себя надеждой, написана со
здравомыслием и ясностью. И не клевещите на меня; я
действительно просматривал эти книги по мере их поступления. И
честно могу сказать: ни единого известного факта они не
меняют. А теперь, в довершение всего, вы приволокли мне
свеженькую, прямо из типографии, эпическую поэму в пятьсот
страниц об унылых похождениях сэра Краудсона Гриббелла,
абсолютно ничем не примечательного офицера. Единственная его
претензия на славу - он подготовил и осуществил операцию по
форсированию реки Риццио, преодолев сопротивление намного
уступающих в численности войск противника.
- Нет, Джон, вы просто невозможны, - рассмеялся Хеджиз.
Взяв книгу Гриббелла, Отфорд с отвращением посмотрел на
обложку.
- Что за нелепая обложка, Филип, вы только взгляните!
Физиономия до того безликая, что ее и забыть невозможно, на
фоне горящих танков и бегущих солдат. По всей вероятности -
его собственных. И название: "Таков был приказ". Блистательно
двусмысленная фраза. Нет сомнения: если события
разворачивались в его пользу, он может отметить, что успех
операции определялся выполнением его приказов. Если же
обстоятельства складывались против него, он всегда может
пожать плечами, сказать: "Что ж, таков был приказ" - и
обвинить тех, кто руководил им и с чьей глупостью он не имел
власти бороться. Отличное название, если вдуматься. И типично
армейское. Оно ничего не значит и в то же время означает все.
И красноречиво, и ни к чему не обязывает автора. В общем,
Гриббелл заслуживает за это название высшего балла с плюсом.
Оно звучит как вопль триумфа в звуконепроницаемой комнате.
- Для военного историка вы на редкость циничны.
- Милый мой, да разве можно быть военным историком, не став
циничным? Будь у меня больше времени и меньше природной лени,
я написал бы труд увесистый, как десять энциклопедий,
посвященный исключительно ошибкам полководцев. Наполеон,
Блюхер*, Мальборо**, Ней*** - все они допускали вопиющие и
непростительные просчеты.
-------
* Блюхер Гебхард Лебрехт (1742-1819) - прусский генерал-фельд-
маршал; в 1813-1815 гг. командовал прусской армией в войне с
Францией.
** Мальборо Джон Черчилл (1650-1722) - герцог, английский
полководец и государственный деятель.
*** Ней Мишель (1769-1815) - маршал Франции, участник револю-
ционных и наполеоновских войн.
-------
- Вы справились бы лучше?
- Разумеется, нет, - мило улыбнулся Отфорд. - Поэтому я и
не солдат, а военный историк.
Хеджиз решил попробовать снова. Он стал очень серьезен:
- Ну так как, Джон?
- Почему вы не попросите кого-нибудь еще?
- Потому что если уж вы беретесь за дело, то оказываетесь
не только проницательным ученым, но и захватывающим
воображение писателем.
- Перестаньте мне льстить.
- И не вздумайте даже говорить мне, что у вас нет на это
времени. Каждый раз, приходя сюда, я застаю одну и ту же
картину: вы сидите в кабинете, уставившись в окно, с таким
видом, будто вините весь род человеческий за то, что не
находитесь сейчас на юге Франции.
Джон усмехнулся. Он узнал свой портрет.
- Быть хранителем коллекции оружия и доспехов в великом
музее - веселого мало, - заметил он. - Всего-то дел -
содержать реликвии в чистоте и порядке. Всю работу за меня уже
выполнили греки, египтяне, римляне и прочие. Мне не осталось
ничего творческого. Предыдущие поколения кураторов собрали
коллекцию, а теперь, при нынешних финансовых строгостях, у
меня нет средств на приобретение чего-нибудь нового. Самое
трудное в моей работе - не заснуть.
- Значит, вы признаете, что время на другую работу у вас
есть.
- Признаю, - сказал Отфорд. - Время у меня есть. Но нет
желания.
В эту минуту, постучавшись, вошел мистер Поул. Это был
старик, обязанный присматривать, чтобы воинственные дети не
утащили из музея ятаганы и алебарды. Он носил темно-синий
форменный костюм с золотыми коронами на воротнике.
- Эта женщина опять здесь, сэр, - сообщил он.
Отфорд покраснел:
- Отошлите ее.
- Никак не уходит. И мистер Элвис, и сержант Оуки пытались
- уговаривали ее уйти, но она чрезвычайно настойчива, мягко
говоря.
- Скажите ей, я уехал.
- Она видела вашу машину, сэр.
- Откуда ей известно, что это моя машина?
- Не знаю, сэр, но она сказала, машина - ваша, и мне некуда
было деваться. Ей известен номер. "Ка Икс Эр - семьсот
пятьдесят девять".
Хеджиз рассмеялся.
- Женщина? - спросил он. - О, пожалуй, я могу заставить вас
переделать статью с помощью шантажа. Джин знает о ней?
- Это вовсе не шуточное дело, - буркнул Отфорд. Она мне уже
целых два дня житья не дает. Каждые четверть часа то звонит по
телефону, то пытается прорваться ко мне лично.
- Но кто она?
- Провалиться мне, если знаю. Какая-то миссис Аллен, или
Олбэн, или как там еще.
- Миссис Олбэн, - сказал мистер Поул. - Некая миссис Элэрик
Олбэн.
- Я уйду через служебный ход, Поул, - сказал Отфорд. - А
вы, пожалуй, попросите сержанта Оуки подогнать машину к
Тридингтон Мьюз.
- Но как же мне быть сейчас, сэр? - спросил Поул. Бедная
дама выглядит очень огорченной. Она сидит в этрусском зале.
Мне пришлось принести ей стакан воды.
- Проявите инициативу, Поул, - туманно ответил Отфорд.
Хеджиз был явно озадачен.
- Но почему вы так боитесь ее, Джон?
- Она говорила по телефону абсолютно истерично и бессвязно.
Хеджиз улыбнулся:
- Я-то думал, нечто подобное случается только с
кинозвездами или певцами. Что она хочет, если не секрет?
- Это великий секрет. Она оставила его при себе. Я не понял
ни единого слова, кроме того, что дело как-то связано с ее
мужем.
- Мужем?
- Странно, - неожиданно сказал Поул, во все глаза
разглядывая автобиографию сэра Краудсона Гриббелла, которую
Отфорд положил обратно на стол. - Каждый раз, когда она
приходит сюда, она сжимает в руках эту книгу.
- Вы уверены? - спросил Отфорд.
- Абсолютно.
- Что-то не очень подходящее чтиво для истеричной женщины,
- заметил Хеджиз. - Какого она возраста?
- Я бы сказал, ей за пятьдесят, сэр.
- Может, одна из любовниц, брошенных Гриббеллом в Старом
Дели? - буркнул невольно заинтригованный Отфорд.
- Как, вы сказали, ее имя? - переспросил Хеджиз.
- Олбэн. Миссис Элэрик Олбэн, - ответил Поул. В наступившей
тишине Хеджиз открыл книгу и просмотрел указатель имен.
Внезапно он изумленно поднял брови.
- Что там такое?
- Олбэн, бригадный генерал, Элэрик. Впоследствии полковник.
Страница триста сорок семь. Бригадный генерал, впоследствии
полковник. Занятно.
Хеджиз нашел триста сорок седьмую страницу и прочистил
горло.
- "Двадцать девятого ноября, - прочитал он, - после того
как моя дивизия уже больше месяца удерживала позиции по реке
Риццио, произошло одно из тех редких событий, что бросают тень
на карьеру солдата и вынуждают его принимать решения, при всей
своей неприглядности необходимые для успешного исхода
кампании..."
- Что за напыщенный осел, - перебил Отфорд. - Я прямо
слышу, как он диктует это.
- "Вечером двадцать восьмого числа я вернулся легким
самолетом в расположение своих войск после продолжительного
совещания с генералом Марком Кларком, который интересовался,
считаю ли я возможным перейти в наступление на противника
всеми имеющимися у меня силами совместно с польской дивизией
на моем правом фланге. Атака предполагалась на очень узком
участке фронта с целью форсировать реку и захватить
перекресток дорог в Сан-Мельчоре-ди-Стетто, тем самым рассекая
коммуникации противника в жизненно важном пункте. Польский ге-
нерал изъявил готовность участвовать в атаке, но я возразил
против нее, полагая, что наши части были в состоянии лишь
удерживать занимаемые позиции, пока мы не подтянем тылы чтобы,
обеспечить успех операции. Разведка установила наличие на
северном берегу подразделений двух дивизий противника - триста
восемьдесят первой и отборной гренадерской Великого курфюрста;
естественно, я был категорически против бессмысленных потерь
личного состава, неизбежных при таком поспешном и
неподготовленном наступлении против значительных сил
противника. Американский генерал, правда сохраняя вежливость,
выказал чрезвычайную настойчивость, пытаясь заручиться моей
поддержкой, и мне отнюдь не помогло ретивое и не лишенное
хвастовства отношение к его плану польского генерала,
проявившего абсолютно неуместное бахвальство. Обещав генералу
Кларку дать ответ в течение суток, я вернулся в мою
штаб-квартиру в деревне Валендаццо. Мой отъезд произошел в
несколько неприятной, хотя и сдержанной атмосфере. Прибыв в
Валендаццо, я немедленно пригласил на обед командиров бригад.
Также присутствовали мой адъютант Фредди Арчер-Браун и мой
начальник разведки Том Хоули. Бригадный генерал Фулис всецело
одобрил мой план. Единственные возражения поступили от
бригадного генерала Олбэна, офицера, имевшего блестящую
репутацию храбреца, но известного еще и определенной
невыдержанностью и буйством характера. За обедом бригадный
генерал Олбэн проявил крайнюю враждебность и заявил, что я не
отдаю себе отчета в своих действиях. В глубоком возмущении он
покинул штаб-квартиру и следующим утром, действуя
исключительно по собственному усмотрению, начал наступление на
своем участке без поддержки артиллерии. Хотя двум ротам
удалось форсировать реку и захватить незначительный плацдарм
на вражеском берегу, потери оказались столь велики, что я был
вынужден приказать им отойти на исходные позиции. Рассмотрев
дело бригадного генерала Олбэна, военно-полевой суд понизил
его в звании до полковника и уволил в отставку. Столь мягкое
наказание стало возможным лишь благодаря его репутации
человека высокого личного мужества".
Наступило молчание. Отфорд нахмурился.
- Не хотите ли принять ее теперь, Шерлок*? - спросил
Хеджиз.
-------
* Намек на сыщика Шерлока Холмса, прославленного героя книг
А. Конан Доила.
-------
- По всей вероятности, Гриббелл пишет правду, - ответил
Отфорд.
- Вот уж не похоже на вас!
- Поул, пригласите даму сюда. Покинув кабинет, Поул тут же
вернулся.
- Она ушла, - сказал Поул.
В телефонной книге не нашлось и следа Элэрика Олбэна,
поэтому вечером Отфорд отправился не домой, а в некий клуб на
улице Сент-Джеймс. Он пробовал притвориться перед самим собой,
будто едет туда, просто чтобы выпить немного, но на самом деле
в нем проснулся дух искателя приключений. Это был один из тех
клубов, куда он прошел довольно давно, но где бывал очень
редко: слишком уж он напоминал Отфорду закрытую частную школу,
в которой он учился. Члены клуба, большей частью военные -
вышедшие на пенсию по старости лет, с примесью тех, кто
состарился преждевременно, - так и не сумели освободиться от
привычки к иерархии, свойственной их по-школярски построенной
жизни. Они сидели вокруг в глубоких креслах с враждебным
видом, пытаясь определить свое истинное место при нынешнем
порядке вещей по оттенкам подобострастия или высокомерия на
лицах их коллег.
Войдя в клуб, Отфорд оставил шляпу в гардеробе и прошелся
по просторным апартаментам, как бы ища кого-то. Вокруг, словно
в церкви, слышалось журчанье приглушенных разговоров. Ковер
поглощал звук его шагов. Он увильнул от бара - там сидело не
менее трех печально прославленных зануд, высматривавших
жертву, как проститутки в кабачке. Отфорд заметил Леопарда
Бейтли, одиноко сидевшего в читальне и разглядывавшего журнал,
посвященный скачкам. Леопард - генерал-майор действительной
службы - был неплохим малым. Он обладал лихорадочным
воображением военного и достаточным частным состоянием, чтобы
позволить себе высказывать из ряда вон выходящие мысли и
сделать из службы хобби. Своим весьма грозным прозвищем Бейтли
был обязан не столько выдающимся проявлениям отваги, сколько
кожному заболеванию, которым страдал с юных лет.
- Добрый вечер, сэр.
Леопард поднял взгляд и улыбнулся.
- Не часто мы имеем удовольствие видеть вас здесь, Отфорд.
- Можно посидеть с вами?
- Сделайте милость. Я всего лишь убиваю время, но вижу, мне
плохо это удается.
Потягивая виски с содовой, Отфорд спросил Леопарда, знавал
ли тот когда-нибудь бригадного генерала Олбэна.
- Элэрик Олбэн? - нахмурился Леопард. - Да. Неприятная
вышла история. Хотя он сам все время напрашивался. Иначе и
кончиться не могло.
- Он был плохой солдат?
- О нет, напротив, чересчур хороший. А чересчур - это
всегда слишком много, чтобы хорошо кончиться, если вы меня
понимаете. То, что случилось с ним, едва не случилось и со
мной, причем не раз. И потом, я не знаю, действительно ли он
чрезмерно пил, мы не настолько хорошо были знакомы, но он
вечно казался пьяным. Когда ни встретишь его - язык
заплетается, глаза мутные, буянил, как черт. Я думаю, у него
была аллергия на глупость, но если у вас аллергия на глупость,
да еще в армии, вы запьете и обязательно сорветесь в самый
неподходящий момент, а в конце концов обнаружите, что стали
озлобившимся брюзгливым штатским.
- Думаете, это случится и с вами?
- О господи, конечно же нет. У меня глупость не вызывает
аллергии, она забавляет меня. Я-то, пожалуй, дослужусь до
фельдмаршала.
После небольшой паузы Отфорд спросил Леопарда:
- Вы случайно не читали книгу Гриббелла?
- Книгу Гриббелла, говорите? Вот уж не думал, что этот тип
умеет писать.
- Кто-то, наверно, написал за него.
- Нет, у меня есть более интересные занятия, чем пускаться
в странствия ради открытия абсолютно посредственного ума.
Экземпляр "Таймс", развернутый напротив Отфорда и Леопарда,
опустился, и собеседников смерил взгляд, примечательный
отсутствием всякого выражения.
- Мы как раз обсуждали вашу книгу, сэр, - запинаясь,
произнес Отфорд.
- Мою книгу? Да она вышла два дня назад.
- Но я почти всю ее уже прочел, - сказал Отфорд.
- Захватывающая книга, не так ли! - Гриббелл не спрашивал,
Гриббелл утверждал.
- Я не читал ее, - заявил не без раздражения Леопард.
- Что вы?..
- Я ее не читал.
- Думаю, она вам понравится, Бейтли, очень уж хорошо
читается.
Закусив губу, Отфорд ринулся в атаку:
- Описание переправы через реку Риццио представляет
итальянскую кампанию в совершенно новом свете.
На лице Гриббелла появилось почти добродушное, даже
благодарное выражение. Он отложил свою газету.
- Вы военный, сэр? - спросил он.
- Я историк.
- Военный историк?
- Да. Мое имя - Джон Отфорд.
Гриббелл пропустил слова Отфорда мимо ушей. Казалось, он
слышал лишь то, что хотел услышать, и, пока Джон
представлялся, генерал уже обдумывал следующую фразу.
- Знаете, - начал он, - некоторые из вас, историков,
чертовски несправедливо обошлись кое с кем из нас, бедолаг,
которые и вынесли на своих плечах настоящие сражения.
- Но разве не правда, что некоторые из вас, военных,
чертовски несправедливо обошлись друг с другом? Прочитав все,
что написали Айк*, Кровь и Кишки**, и Монти, и Омар Брэдли, я
удивился, как мы вообще выиграли войну.
-------
* Айк - прозвище американского генерала Эйзенхауэра (1890-
1969), командовавшего экспедиционными силами союзников в
Западной Европе; впоследствии главнокомандующий силами НАТО
(1950-1952), президент США (1953-1961).
** Кровь и Кишки - прозвище американского генерала Паттона,
отличавшегося крайней невыдержанностью характера; командовал
соединениями во время кампаний в Северной Африке и Западной
Европе.
-------
Гриббелл пропустил мимо ушей и это.
- Никто ведь так и не понял, - продолжал он, - что, не
форсируй я тогда под рождество Риццио, сидеть бы нам в Италии
по сей день. - Он улыбнулся тусклой улыбкой и, казалось,
готовился принимать поздравления.
- Но что было бы, перейди вы в наступление, когда хотел
Марк Кларк?
Гриббелл расценил этот вопрос как проявление наглости.
- Любезный юный сэр, - сказал он на удивление злобно, -
согласись я с этим планом, я бессмысленно потерял бы две
тысячи человек.
- А если бы вы поддержали атаку бригадира Олбэна?
Гриббелл вскочил, словно ему дали пощечину.
- Я пришел сюда не для того, чтобы подвергаться
оскорблениям, - произнес он чопорно. - Могу я узнать, вы -
член нашего клуба или находитесь здесь как гость?
- Я - член клуба, - спокойно ответил Джон.
- Весьма сожалею слышать это.
И Гриббелл величаво удалился.
- Выдали ему на все сто, - пробормотал Леопард. Но тут
Гриббелл неожиданно вернулся к ним.
- Есть определенные вещи, которых не вставишь в книгу во
избежание иска за клевету, - сказал он более разумным тоном. -
И я не мог упомянуть об одном обстоятельстве, связанном с
атакой Олбэна. Он был пьян. И возглавлял атаку, одетый в
пижаму.
Отфорд вел машину, находясь под сильнейшим впечатлением от
случившегося. И ему лишь ценою больших усилий удавалось
следить за сигналами светофоров. Почему упоминание имени
Олбэна вызвало столь несоразмерный гнев у генерала Гриббелла?
И зачем было генералу так впечатляюще, пусть и банально,
обставлять свой уход лишь затем, чтобы тут же испортить
эффект, вернувшись с довольнотаки рациональным объяснением
поведения Олбэна? Какое странное значение придал генерал всему
эпизоду неумеренным проявлением гнева и непрошеным объяснением
его!
Поставив машину на стоянку, Отфорд хотел было выключить
фары, но ему показалось, что рядом с изгородью, метрах в трех
от него, стоит какая-то женщина. После минутного колебания
Отфорд все-таки выключил фары, вышел из машины и запер дверь.
Он подождал немного. Ему послышался скрип каблука по гравию, и
снова все смолкло.
- Миссис Олбэн! - позвал он.
Молчание.
Джон снова открыл дверь, сел в машину, повернул ключ
зажигания и медленно поехал вперед в кромешной тьме. Внезапно
он включил фары, и лучи света поймали жалко выглядевшую,
бледную женщину. В руках она сжимала книгу Гриббелла. Отфорд
притормозил, открыл дверь и сказал возможно непринужденней:
- Не хотите ли чего-нибудь выпить, миссис Олбэн?
- Почему вы все время избегаете меня? - выпалила та.
- Я не понял, кто вы.
- Вы смеетесь надо мной!
- С какой стати мне над вами смеяться? - слегка растерялся
Отфорд. На миг оба умолкли, не зная, что сказать. Прошу вас,
заходите в дом, мы сможем там поговорить спокойно.
Джин Отфорд пришла в ярость: муж не только не позвонил
предупредить, что опоздает к ужину, но, явившись наконец,
привел с собой какую-то растрепанную особу, очень смахивающую
на побродяжку.
Ужинали в молчании. Барьер злости разделил жену и мужа, а
замечания миссис Олбэн - что еда, мол, великолепна, но она
вовсе не имела намерения оставаться на ужин, это Отфорд
настоял, а теперь она пропустила последний поезд с пересадкой
на Саннингдейл и не знает, что делать, лишь подогревали
возникшую глухую распрю.
После кофе Джин стремглав выскочила из комнаты, не обронив
ни слова, и Отфорд обратился к миссис Олбэн.
- Скажите, - спросил он, - почему вы так настойчиво звонили
мне и преследовали меня последние два дня?
- Боюсь, ваша жена не очень мною довольна, - робко заметила
миссис Олбэн.
- Нет, это мною она не очень довольна, пусть даже вы и дали
к этому повод. Я хотел бы, чтоб вы ответили на мой вопрос.
- Вы знакомы с моим мужем? - спросила она, явно пересиливая
себя. Миссис Олбэн была женщиной весьма нервической и не очень
привлекательной.
- Нет.
- И думаю, не читали еще эту книгу?
- Почему, я прочел ее.
- Вот как.
Она замолчала. Отфорд знал наперед, что ему предстоит
услышать, но миссис Олбэн нужно было обдумать, как изложить
свое дело, а это требовало времени. Она была жалкой: налитые
кровью глаза и растрепанные седые волосы делали ее похожей на
старую каргу.
- Тогда вы читали и о бригадном генерале Олбэне.
- Да.
- И поверили этому?
- У меня нет оснований не верить.
Миссис Олбэн заплакала; но как ни странно, слезы казались
до того естественной деталью ее лица, что не вызывали почти
никакого сочувствия.
- Это несправедливо! - вскричала она. - Чудовищно
несправедливо!
- Вы разве были там? - спросил Отфорд, несколько удивленный
собственным бессердечием. Поразительно, но эта женщина
вызывала у него не жалость, а раздражение.
- Конечно, меня там не было, но я знаю Рика! Я знаю своего
мужа!
Столь бурный протест пробудил у Отфорда смутное чувство
вины, но он лишь потупил взгляд и ждал. В конце концов, почему
он должен помогать выбираться из долгих, невыносимых пауз
женщине, съевшей его ужин и ставшей причиной его ссоры с
женой?
- Я знаю своего мужа и знаю Крауди Гриббелла.
- Вот как? - пытливо взглянул на нее Отфорд. - Где вы
встречались с ним?
- В Индии, в Месопотамии. Я знаю и его, и Флору. С Флорой
мы учились в школе. Мы - дальние родственницы.
- Флора? Миссис Гриббелл?
- Леди Гриббелл, - поправила миссис Олбэн. В Англии
положено воздавать должное даже врагам. - Одна из самых
жадных, эгоистичных, самоуверенных женщин, каких только видел
белый свет.
Да, даже врагам следует воздавать должное.
Миссис Олбэн провела рукой по лицу, как бы пытаясь начать
заново.
- Крауди был на два года старше Рика, но Рик очень быстро
обошел его по службе. Муж получил орден "За безупречную
службу" и офицерские погоны в семнадцатом, когда ему было
всего восемнадцать лет. В двадцать четыре года он уже служил в
чине капитана в Индии, а Крауди был всего-навсего заштатным
лейтенантом первого батальона своего полка, стоявшего на
севере Англии. В начале тридцатых годов они вместе служили в
районе Мадраса. Из всех майоров британской армии младше Рика
возрастом был только один человек. А Крауди занимал
капитанскую должность, командуя пехотной ротой. К началу войны
мужу исполнился сорок один год. Он был подполковником,
командиром бронетанкового полка. Крауди тогда было сорок три.
Все еще капитан и поговаривал об отставке. Рик попал в плен
под Дюнкерком*, но сумел бежать. Это был один из самых дерзких
побегов из плена за всю войну; но Рик никогда не писал о нем и
не желает даже говорить об этом. Зимой сорокового года он
вернулся в Англию, полный идей, как нанести немцам наиболее
чувствительный и сильный удар. В сорок первом он возглавил
рейд восьми добровольцев на Нормандские острова, где захватил
ценнейшие трофеи. За этот рейд его одновременно и отметили, и
наказали.
-------
* Имеется в виду операция (26.V-4.VI 1940) по эвакуации в
Англию англо-французских войск, окруженных немцами в районе
французского порта Дюнкерк. Просчеты гитлеровского командова-
ния, а также героизм английских и французских моряков и летчи-
ков дали возможность эвакуировать значительную часть войск.
-------
- Почему? - спросил Отфорд.
- Он заранее никого не поставил в известность о своей
операции. Позже в том же году Рик получил танковую бригаду в
Эфиопии и, уйдя далеко вперед от основных сил, взял в плен
шестерых итальянских генералов со всеми их войсками. В сорок
втором году поговаривали, не дать ли ему дивизию, но, увы,
этого не случилось. Вечно он выходил из себя и ссорился не с
теми, с кем надо, даже с "Верзилой Вильсоном", военным
министром. Его перевели на канцелярскую должность в
министерство обороны, и он оставался там, пока не получил
двести сорок первую бригаду. Но к тому времени Крауди Гриббелл
уже пролез наверх свойственным ему неприметным образом, и
бедняга Рик оказался под началом человека, с которым менее
всего вообще хотел бы иметь дело.
- Они ненавидели друг друга?
- Не думаю, что Рик действительно ненавидел Крауди. В
прошлом у них бывали очень ожесточенные стычки, но Рик -
человек немстительный. Он скорее ненавидел не самого Крауди, а
все, что тот собой олицетворял: тупость, боязнь риска,
раболепие. "И за каким чертом такому человеку идти в армию?" -
вечно спрашивал Рик.
- Ответ один - чтобы стать генералом, - сказал Отфорд. Эта
гарнизонная дама изрядно раздражала его. Но объясните,
пожалуйста, почему желание оправдать вашего мужа привело вас
ко мне?
- Я нашла ваше имя в оглавлении энциклопедии в публичной
библиотеке. Вы писали об итальянской кампании. Видите ли, Рик
никогда не напишет книги. Да и напиши он ее, никто его книгу
не издаст. Но вы - авторитетный писатель, которого читают все.
Ваши труды - часть официальной истории.
В этот самый момент в комнату ворвалась Джин. Она была в
ночной рубашке и халате.
- Идешь ты спать? - спросила она.
Отфорд почувствовал минутное искушение взорваться, но
вместо этого ответил весьма непринужденно:
- Сию минуту, дорогая. Вот только отвезу миссис Олбэн в
Саннингдейл.
Джин сама мысль о поездке в Саннингдейл среди ночи
показалась настолько нелепой, что чуть было даже ее не
развлекла. И она просто захлопнула дверь.
Поездка оказалась куда более долгой, чем полагал Отфорд, и
всю дорогу миссис Олбэн монотонно бубнила, изливая горькие
чувства полковой леди Макбет. Она без конца возвращалась к
несправедливости, постигшей ее мужа, но не смогла привести ни
единого довода в пользу того, что Гриббелл в своих действиях
был не прав.
Когда наконец машина подъехала к низкому, невзрачному
домику, в котором, по ее словам, жила миссис Олбэн, входная
дверь была открыта и на фоне освещенной прихожей
вырисовывалась тощая, долговязая фигура.
- О господи, - пробормотала искренне встревоженная миссис
Олбэн.
- Где тебя черти носят? - заорал полковник.
- Мистер Отфорд был настолько любезен, что отвез меня
домой, - нервно отвечала жена.
- Отфорд? Вы и есть тот напыщенный индюк, который написал
всю эту высокопарную дребедень в энциклопедии об итальянской
кампании?
- Откуда ты знаешь? - спросила в изумлении его жена.
- Да, - сказал Отфорд.
- И я полагаю, - продолжал полковник, - моя жена извела вас
слезливыми россказнями обо мне.
Отфорд посмотрел на миссис Олбэн и впервые, пожалуй,
посочувствовал ей, до того она казалась одинокой, брошенной и
отчаявшейся.
- Нет, полковник Олбэн, это я ее извел.
- Я вам не верю.
Отфорд вышел из машины. Так, казалось ему, можно будет
держаться с большим достоинством. Полковник, заметил он, был в
пижаме. Ветерок доносил запах виски.
- Не верите, и черт с вами, - отрезал Отфорд, сам
удивившись собственной храбрости. - Но дело в том, что я
интересуюсь переправой через реку Риццио и, как историк,
намерен получить необходимую информацию из любого возможного
источника.
... ... ... Продолжение "Добавьте немного жалости" Вы можете прочитать здесь Читать целиком |