Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Джойс, Джеймс - Джойс - Улисс (часть 3)

Проза и поэзия >> Переводная проза >> Джойс, Джеймс
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Джеймс Джойс. Улисс (часть 3)

-----------------------------------------------------------------------

James Joyce. Ulysses. Пер. - С.Хоружий, В.Хинкис.

"Избранное" (тт.1-2). М., "Терра", 1997.

OCR & spellcheck by HarryFan, 27 November 2000

-----------------------------------------------------------------------

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *
16


    Перво-наперво мистер Блум смахнул основную массу стружек, вручил Стивену шляпу с тросточкой и вообще, на манер доброго самаритянина, постарался его подбодрить, в чем тот крайне нуждался. Нельзя сказать, чтобы ум его (Стивена) и впрямь, как говорится, зашел за разум, однако он был не совсем устойчив и когда Стивен выразил желание утолить жажду, мистер Блум, невзирая на время суток и на полную недосягаемость колонок с водою Вартри, годною если не для внутреннего, то хотя бы для наружного употребления, сумел-таки изыскать выход, моментально сообразив, что их наверняка выручил бы так называемый "Приют извозчика", буквально рукой подать от Баттского моста, где наверняка нашлось бы что-то питейное, в духе минеральной воды или молока с содовой. Но как попасть туда, вот в чем была загвоздка. Некое время он находился в замешательстве, однако же долг настойчиво призывал его предпринять действенные шаги, и потому он начал усердно перебирать всевозможные способы и варианты, между тем как Стивен неудержимо зевал. Насколько он мог увидеть, смертельная бледность покрывала его лицо, так что было крайне желательно воспользоваться каким-либо средством транспорта, сообразно их состоянию, оба, не надо забывать, были измотаны до предела, в особенности Стивен, конечно, если бы таковое средство удалось отыскать. Соответственно, по совершении нехитрых прелиминариев, как, скажем, несколько пообчиститься, хотя он и позабыл забрать свой взмыленный носовой платок после того как тот верой и правдой послужил брадобрейному делу, они сообща направились по Бивер-стрит, то бишь Бобровой улице, которую верней бы называть переулком, дойдя до ветеринарной лечебницы и до весьма ощутимого зловония от извозчичьих конюшен на углу Монтгомери-стрит, а там повернули налево и влились в Эмьенс-стрит, обогнув лавочку Дэна Бергина. Однако, в чем он заранее был уверен, нигде и в помине не было ни единого Ииуя, который подрядился бы ехать, только у "Северной Звезды" маячил какой-то шарабан, поджидавший, видимо, засевших в ресторане кутил, ибо никакие симптомы не выдали ни малейшего его шевеления, когда мистер Блум, весьма далекий от совершенства в искусстве свистеть, попытался привлечь к себе внимание, двукратно издав некое подобие свиста и дугообразно воздевая руки над головой.

    То была незадача, однако, как подсказывал здравый смысл, теперь уже решительно ничего не оставалось, как, сделав хорошую мину при дурной игре, двинуть одиннадцатым номером, что они и исполнили. Итак, срезав наискосок мимо Маллета и мимо Сигнал-хаус, до коих добрались без труда, они волей-неволей проследовали в направлении вокзала на Эмьенс-стрит, причем мистера Блума чувствительно затрудняло, что одна из пуговиц у него на брюках, если употребить mutatis mutandis древнее изречение, отправилась путем всех пуговиц, хотя он геройски старался, учитывая положение вещей, не обращать внимания на помеху. Стало быть, уж коль скоро так вышло, что им обоим было некуда торопиться, а воздух был приятен и свеж после недавнего посещения Юпитера Плювия, они, ничуть не спеша, брели мимо экипажа, стоявшего одиноко без возницы и без седока. Вышло при этом так, что одному из пескоразбрасывателей Дублинской Объединенной Трамвайной Компании как раз вышло возвращаться той улицею в депо, и по этому случаю старший из путников поведал товарищу о своем относительно недавнем и абсолютно чудесном спасении. Они миновали главный вход Большого Северного вокзала, откуда шли поезда на Белфаст и где, разумеется, не было никаких рейсов в сей поздний час, и мимо задних ворот морга (не слишком манящее местечко, чтобы не сказать довольно зловещее, особенно ночью) достигли, в конце концов, Портовой Таверны, а там, как положено, свернули на Стор-стрит, знаменитую полицейскими казармами участка К. Проходя между указанным пунктом и высокими, не освещенными в такой час складами на Бересфорд-плейс, Стивену вздумалось подумать об Ибсене, который связывался с мастерской камнереза Берда в уме у него каким-то образом на Толбот-плейс, первый угол направо, а между тем его спутник, служивший ему как верный Ахат, не без приятствия вдыхал запахи пекарни Джеймса Рурка, находившейся совсем неподалеку, весьма надо сказать аппетитные запахи нашего хлеба насущного, первого и необходимейшего из всех предметов людского потребления. Основа жизни, хлеб, добывай хлеб свой. Где ж дивный хлеб, не умолчи? У Рурка-пекаря в печи.

    En route [в пути (франц.)], обращаясь к своему молчаливому и, не скроем, не совсем еще трезвому попутчику, мистер Блум, как бы там ни было, вполне владевший всеми способностями и абсолютно трезвый - скажем сильней, до отвращения трезвый - настойчиво внушал ему насчет дурных женщин, лихих ребят и прочих опасностей града ночи, куда допустимо захаживать в крайнем случае спорадически, но уж никак не систематически, это ведь просто гибельная ловушка для юношей его возраста особливо уже возымевших привычку к выпивке под влиянием алкоголя разве что у них всегда наготове приемчик джиу-джитсу для всяких случайностей, потому как даже и от пьянчужки, который валяется на спине, можно заполучить доброго пинка, если не держать ухо востро. Чистейшим даром небес было появление на сцене Корни Келлехера, когда Стивен в блаженном беспамятстве и ведать не ведал что если бы не сей муж одиннадцатого часа то тут финал бы мог быть что он бы мог быть кандидатом в клиенты ближайшего врачебного пункта, а не то так даже кутузки с появлением на другой день пред очами мистера Тобиаса, то есть верней он хотел сказать старины Уолла, тот-то ведь стряпчий, или может Мэхони, а потом всюду про это растрезвонят и все, погиб человек. Он почему завел на данную тему, потому что из этих полицейских, он их на дух не выносил, добрая половина таких что служа Короне охулки на руку не положат и глазом не моргнув присягнут что черное это белое, как выразился мистер Блум, припомнив один-два случая из практики участка А на Клэнбрасл-стрит. Когда надо их никогда нет на месте, зато в тихих районах, скажем, на Пембрук-роуд, этих блюстителей закона хоть отбавляй, потому что ясное дело им платят чтобы они охраняли знать. Другое, о чем он высказался критически, это разрешение солдатам, когда они в увольнении, иметь при себе всякого рода оружие, холодное или огнестрельное, они ведь чуть что так и норовят пустить его в ход так что от этого только разжигается их вражда со штатскими. Вы убиваете и время, и здоровье, и свою репутацию, весьма здраво увещевал он его, и притом это же безумное мотовство, все эти резвые дамы полусвета так и набрасываются на ваши фунты, не говоря о пенсах и шиллингах, а главная опасность это с кем пьешь, хотя уж если касаться острого вопроса о горячительном, то он и сам был вовсе не против в подходящее время выпить стакан доброго старого вина (в особенности хорошего бургонского, за которое он стоял непоколебимо), находя его и питательным, и кроветворным, а также имеющим и достоинства слабительного, никогда, однако, не переходя некой грани, на которой он неизменно останавливался видя что идти дальше влечет одни неприятности и к тому же отдаешься практически на полную милость окружающих. Но главное его осуждение вызывали собутыльники Стивена, которые все покинули его кроме одного что в свете всех обстоятельств было вопиющим предательством со стороны его собратьев медиков.

    - И тот один был Иуда, - промолвил Стивен, который до тех пор ни на какой предмет не проронил ни единого звука.

    Рассуждая о сем вопросе и ему родственных, они прошли напрямик задами таможни и двигались под мостом Окружной железной дороги, когда жаровня с горящим углем, стоявшая перед сторожевою будкою или чем-то, подобным ей, уклонила к себе их заплетающиеся шаги. Без особой причины, как равно и без всякого понуждения, Стивен остановился, глядя на груду бесплодных булыжников, и при свете жаровни различил в сумраке будки смутную фигуру муниципального сторожа. Ему стало припоминаться, что будто бы это уже раньше случалось или же кто-то говорил что случалось, и после немалых усилий он наконец вспомнил, что он узнал в стороже былого приятеля своего отца, Гамли. Желая избежать встречи, он отступил к опорам моста.

    - С вами кто-то здоровается, - сказал мистер Блум.

    Среднего роста личность, явно укрывавшаяся под сводами моста, снова приветствовала его, крикнув: _Мое почтение_! Стивен, вздрогнув и пошатнувшись, что вовсе не странно, остановился для ответного приветствия. Мистер же Блум, ведомый врожденною тактичностью, поскольку он всегда считал, что не следует совать нос в чужие дела, немедленно отошел в сторону, оставаясь, впрочем, qui vive [здесь: настороже (франц.)], в легкой обеспокоенности, хотя и нимало не струсив. Пусть это редко случалось в районе Дублина, однако он знал, что в этом нет ничего неслыханного, если люди отпетые и не имеющие ни гроша за душой пускаются на промысел подстерегают и вообще терроризируют мирных путников приставивши им пистоль ко лбу где-нибудь в глухом месте за городской чертой, такие могут быть и собратьями голодных бродяг с набережных Темзы и просто грабителями готовыми тут же смыться с любой поживой какую повезет захватить нахрапом, уведомив вас кошелек или жизнь и оставив на месте в назидание прочим, придушенного и с кляпом во рту.

    Стивен, когда, разумеется, встречный совсем приблизился, хоть не был и сам в особенно трезвом состоянии, опознал дыхание Корли, разившее спиртным перегаром. Лорд Джон Корли, как некоторые величали его, имел нижеследующее родословие. Он был старшим сыном недавно скончавшегося инспектора Корли из участка Г, который был женат на некой Кэтрин Брофи, дочери лутского фермера. Дед же его, Патрик Майкл Корли из Нью-Росса, женат был на вдове тамошнего трактирщика, которая в девичестве звалась (также) Кэтрин Толбот. Молва утверждала (хотя и без доказательств), что она якобы происходила из рода лордов Толбот де Малахайд, у коих в резиденции - поистине замечательный особняк, советуем посмотреть - его мать, или тетка, или еще какая-то родственница имела честь состоять на службе судомойкою. И, стало быть, именно по этой причине сей относительно еще молодой, хотя и беспутный субъект, только что окликнувший Стивена, иными, кто имел склонность позубоскалить, прозываем был лордом Джоном Корли.

    Отведя Стивена в сторонку, он завел общеизвестного рода слезные речи. Нет ни гроша, нечем заплатить за ночлег. Все друзья его бросили. Плюс к тому, он расплевался с Ленеханом и по этому случаю сейчас обозвал его спившимся вонючим подонком, присовокупив и другие нелестные выражения. Работы у него тоже не было, и он умолял Стивена, не укажет ли тот ему хоть где-нибудь хоть какое-нибудь местечко. Нет, это была дочь матери-судомойки, которая была молочной сестрой наследника рода или, в общем, они были как-то связаны через мать, и то, и другое произошло одновременно, если только вся история не была высосана из пальца. Словом, так или иначе, его приперло.

    - Я бы не стал у тебя просить, - развивал он тему, - но только страшной клятвой клянусь, и сам Бог свидетель, я совсем на мели.

    - Завтра или послезавтра, - предложил Стивен, - будет вакансия в мужской школе в Долки, младшим учителем. Там мистер Гэрретт Дизи. Попробуй. Можешь сослаться на меня.

    - Да что ты, - возразил Корли, - куда уж мне, брат, в учителя. Разве ж я был когда из вашей компании, из умников, - добавил он со смешком. - Два года проторчал в младшем классе у Христианских братьев.

    - А ночевать мне и самому негде, - дополнил свое сообщение Стивен.

    При первой мысли Корли склонен был заподозрить, что тут приключилось нечто вроде изгнания Стивена из родного гнезда за то, что тот притащил туда какую-нибудь девку с улицы. Была одна ночлежка на Мальборо-стрит, хозяйка миссис Мэлони, но там, это убогое заведение за шесть пенсов, и полно всякого сброда, а вот Макконахи говорил, будто бы за бобик можно сносно устроиться в "Бронзовой Голове" на Вайнтэверн-стрит (что отдаленно напомнило его собеседнику о брате Бэконе). Помимо всего, он был зверски голоден, хотя раньше не заикался об этом.

    Хотя подобные истории могли случаться едва не каждую ночь, но все же у Стивена зашевелились его добрые чувства, хоть он и отлично знал, что эта новейшая басня Корли заслуживает не больше доверия, нежели все предыдущие. Однако baud ignarus malorum miseris succurrere disco [Несчастий сам изведав, тем, кто в нужде, я научился помогать (лат.) - парафраз стиха "Энеиды" (I, 630)] и так далее, как говорит латинский поэт, тем более, что волей судьбы ему платили жалованье в середине каждого месяца, шестнадцатого числа, каковое неоспоримо было сегодня, хотя изрядная доля сих жизненных средств и оказалась уже утрачена. Но соль-то шутки была в том, что этому Корли втемяшилось, будто бы Стивен живет в полнейшем достатке и ему ничего не стоит полезть в карман и отсыпать звонкой монеты, сколько потребно - тогда как. Тем не менее он-таки сунул руку в карман, разумеется, не имея в мыслях найти там пищу, но подумав, что он бы мог ссудить ему кое-какую сумму порядка шиллинга, с которою он бы мог по крайности постараться и раздобыть себе пропитания. Итог, однако, был отрицательным, ибо, к огорчению своему, он обнаружил всю наличность исчезнувшей. Единственным итогом обследования явились несколько крошек печенья. Он стал усиленно напрягать память стараясь припомнить не потерял ли он что было вполне возможно, или оставил где-нибудь поскольку при таком обороте виды его были далеко не блестящими, а очень даже наоборот. В общем и целом, он был слишком утомлен для обстоятельных поисков, хотя и постарался припомнить насчет печенья что-то ему тут смутно мерещилось. Но вот кто ж это его дал и где такое случилось или он сам купил. Однако в другом кармане он на что-то напал, принятое им в темноте за пенсовые монеты, однако ошибочно, как выяснилось.

    - Да это, брат, полукроны, - внес Корли поправку.

    И впрямь то были они, самые натуральные. Одну из них Стивен вручил ему.

    - Спасибо, - отвечал Корли. - Ты благородная душа. Я постараюсь тебе отдать. А кто это тут с тобой? Я его как-то видел в "Раненой Лошади" на Кэмден-стрит с Бойланом, который антрепренер. Попробовал бы ты, брат, замолвить словечко, чтоб меня туда взяли через него. Я тут хотел наняться человек-сандвичем, таскать рекламы по городу, да секретарша сказала, у них на три недели вперед полно. Мать моя, это на такое дело еще загодя записываться, как на Карла Розу. Я бы сверху на все плевал, брат, если бы раздобыл работенку, какую угодно, хоть трубы чистить.

    Раздобыв два и шесть, он стал куда разговорчивее и принялся рассказывать Стивену про одного малого по прозвищу Комиски Штаны-Мешком, которого как он уверял Стивен хорошо должен знать он служит счетоводом у судового поставщика Фуллама и вечно торчит у Нэгла с О'Марой и еще с таким низеньким заикой, Тай по фамилии. Ну так вот, его загребли прошлой ночью и присудили штраф десять бобиков за пьянство, за нарушение порядка и что отказался пройти с констеблем.

    Между тем мистер Блум прохаживался невдалеке от булыжников и жаровни перед будкою сторожа, который, как уяснилось ему, будучи рьяным тружеником, на свой собственный страх и риск преспокойно задавал храповицкого, пока Дублин спал. Одновременно он то и дело поглядывал на собеседника Стивена (отнюдь не блиставшего безупречностью по части костюма) так, как будто он уже прежде видел этого юного аристократа, хотя и не сумел бы точно ответить где и не имел ни малейшего представления когда. Поскольку он был человек с головой и в наблюдательности уступил бы немногим, то от него не укрылись ни затасканная шляпчонка, ни общая ветхость его наряда, выдававшие фатальный дефицит средств. Как видно, он был одним из его прихлебателей, однако, если вдаваться, пожива за счет ближнего своего происходит всюду и постоянно, в любой мере, и, скажем так, с любой неумеренностью, так что, если вдаваться, когда бы уличный деятель, случись ему, оказался на скамье подсудимых, каторжные работы, с заменою штрафом или без таковой, были бы весьма rara avis [большая редкость (лат.)]. В любом случае ему необходим был изрядный запас холодной решимости, чтобы вот этак подкарауливать людей в сей ночной или, скорей, уже утренний час. Это было чертовски бесцеремонно.

    Двое расстались, и Стивен воротился к мистеру Блуму, опытный глаз которого не преминул заметить, что Стивен поддался на домогательства тунеядца. Намекая на свою встречу, он, то есть Стивен, сказал со смехом:

    - У малого полоса неудач. Он меня попросил вас попросить, чтобы вы попросили какого-то там Бойлана, антрепренера, взять его на работу человеком-рекламой.

    Известие не вызвало особого интереса. Приблизительно на половину секунды мистер Блум устремил отвлеченный взгляд в направлении землечерпалки, которая, красуясь прославленным именем "Эблана", стояла на приколе у Таможенной набережной и, весьма возможно, требовала ремонта, после чего заметил уклончиво:

    - У каждого, говорят, своя удача. Сейчас, когда вы сказали, мне как будто припоминается его лицо. Однако, оставляя пока это в стороне, с какой вы суммой расстались, - осведомился он, - если только я не слишком назойлив?

    - Полкроны, - отвечал Стивен. - Я полагаю, это и впрямь для него жизненная потребность, ему даже ночевать негде.

    - Потребность! - воскликнул мистер Блум, впрочем, не удивившись известию. - Я не только этому верю, я даже поручусь, что у него она постоянна. Каждому по потребности или каждому по труду. Однако, если обобщить эту тему, то где же, - с улыбкой прибавил он, - вы сами будете ночевать? Тащиться в Сэндикоув и думать нечего. И даже сделай вы это, вам не попасть внутрь после того, что случилось на станции Уэстленд-роу. Намаетесь только зря. Я вовсе не собираюсь брать на себя смелость указывать вам, но все-таки почему вы оставили отчий дом?

    - Искать несчастий, - был ответ Стивена.

    - По одному случаю я встретил недавно вашего уважаемого отца, - дипломатично продолжал мистер Блум. - Как раз сегодня или, если соблюдать точность, вчера. Где он живет сейчас? Из разговора с ним я уразумел, что он переехал куда-то.

    - Полагаю, он где-то в Дублине, - безучастно ответил Стивен. - А что?

    - Человек, одаренный во многих областях, - отозвался мистер Блум о Дедале Старшем, - и прирожденный рассказчик, какому равного не найти. Он очень гордится вами, на что есть все основания. Быть может, вы бы все же вернулись, - решился он предложить, припоминая весьма неприятную сцену на станции Уэстленд-роу, когда ясно было как день, что те двое, то есть Маллиган и его приятель, английский турист, которые, в конце концов, обвели-таки вокруг пальца своего третьего сотоварища, без зазрения совести старались, как будто весь этот треклятый вокзал был их собственность, улизнуть от Стивена в толчее.

    Ответа, однако, на предложение не последовало, ибо Стивен был целиком поглощен вставшею перед его внутренним взором картиною домашнего очага, каким он видел его в последний раз, сестренка Дилли сидела с распущенными волосами у плиты, поджидая, пока сварится жиденькое какао в чайнике, покрытом шубой из копоти, и они с нею, забелив его овсяным отваром вместо молока, увенчают им свою трапезу из пятничных селедок на пенни пара, между тем как Мэгги, Буди и Кейти получили в дополнение по яйцу, а кошка подле корзины с бельем пожирала на обрывке бумаги ассорти из рыбьих голов, костей и яичной скорлупы во исполнение третьего предписания церкви, поститься и воздерживаться в указанные дни, ибо был как раз постный день, а может, день воздержания, словом, что-то такое.

    - Нет-нет, - настаивал мистер Блум, - лучше не полагаться на вашего развеселого приятеля и заядлого юмориста, доктора Маллигана, я бы не доверял ему ни как наставнику, ни как философу, ни как другу, будь я на вашем месте. Уж этот мимо рта ложку не пронесет, хоть, верно, и не представлял себе никогда, каково это не иметь надежного пропитания. Вы, разумеется, не заметили всего, что заметил я. Но я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что вам в питье подмешали щепотку табаку или какой-нибудь наркотик с некою тайной целью.

    Впрочем, все до него дошедшие сведения говорили о том, что доктор Маллиган очень разносторонний человек и кругозор его отнюдь не ограничивается одной медициной, в своем деле он быстро выдвигается в первый ряд и, если слухи не лгут, в недалеком будущем рассчитывает иметь богатую практику как модный практикующий врач с солидной ставкою гонорара, а вдобавок к этому профессиональному статусу то, что он спас утопающего от верной смерти путем искусственного дыхания и, как это называют, первой помощи, кажется, где-то в Скерри или в Малахайде? это было, он обязан признать, самым отважным поступком, достойным высших похвал, так что, признаться честно, он совершенно не мог представить, какие причины за этим кроются, разве что приписать все какой-то злобе или же просто обыкновенной ревности.

    - Разве что все сводится к одному, а именно что он, как это называют, ворует ваши идеи, - решился он высказать.

    Осторожный взгляд, где было участие пополам с любопытством и не без оттенка симпатии, который он бросил на мрачноватое в данный момент выражение лица Стивена, не пролил ни малейшего света на вопрос о том дал ли он себя попросту околпачить как можно было решить по двум-трем угрюмым репликам сорвавшимся у него или совсем напротив, он все видел насквозь но по каким-то ведомым лишь ему резонам позволил делу без всяких помех... Гнетущая нищета толкала к тому, и он почти определенно дал понять, что невзирая на всю свою образованность ему стоило огромных трудов сводить хоть как-то концы с концами.

    По соседству с мужским сортиром они увидели тележку мороженщика, а рядом с нею кучку, надо полагать, итальянцев, которые в жаркой перебранке необычайно быстро и энергично тараторили на своем звучном наречии, разрешая какие-то небольшие разногласия.

    - Putana madonna, che ci dia i quattrini! Ho ragione? Culo rotto! [Курва-мадонна, это кто ж нам дает полпенсы! Что, верно? Гнилая задница! (итал.)]

    - Intendiamoci. Mezzo sovrano piu... [Все ясно. Он уже не в себе... (итал.)]

    - Dice lui, pero [он еще говорит (итал.)].

    - Farabutto! Mortacci sui! [Подонок! Изничтожить его! (итал.)]

    Мистер Блум и Стивен вошли в "Приют извозчика", непритязательное деревянное строение, где до этого случая ему едва ли доводилось бывать, причем первый из них еще заранее шепнул второму несколько слов касательно хозяина заведения, коим, как уверяли, был знаменитый некогда Козья Шкура, Фицхаррис, непобедимый, хоть он и не поручился бы за истинность этих слухов, в которых, весьма возможно, не было и на грош правды. Еще минута, и двое наших полуночников уже сидели в укромном углу, где их приветствовали лишь взгляды весьма разношерстного собрания бездомных бродяг и прочих не поддающихся классификации особей рода Хомо, перемежающих разговорами еду и питье и, судя по всему, питающих живой интерес к новым лицам.

    - Теперь что касается чашки кофе, - отважился мистер Блум попробовать расколоть лед, - на мой взгляд, вам бы следовало подкрепиться и чем-нибудь более существенным, скажем, какой-то булочкой.

    Соответственно первым же его действием было заказать эти жизненные блага, что он и проделал вполне спокойно, с присущим ему sangfroid [хладнокровие (франц.)]. Простолюдины, грузчики и кучера, или кто уж они там были, после беглого осмотра, явно не испытав удовлетворения, отвернулись от них и только один выпивоха, по всему вероятию, моряк, рыжебородый, уже седеющий, продолжал еще изрядное время глазеть на них, после чего вдохновенно воззрился в пол. Мистер Блум, воспользовавшись правом свободы слова и обладая шапочным знакомством с языком диспута, хотя, по правде сказать, так и оставаясь в сомнениях насчет voglio, отчетливо слышным голосом заметил своему протеже апропо великой баталии на улице, которая бушевала с неостывающим жаром:

    - Прекрасный язык. Для пения, я имею в виду. А почему вы не пишете свои стихи на этом языке? Bella Poetria! [Прекрасная поэзия!.. (итал.)] Он такой звучный и мелодичный. Belladonna [прекрасная женщина (ломан. итал.)] voglio.

    Стивен, одолеваемый отчаянною зевотой и вообще смертельной усталостью, отозвался на это:

    - Для услажденья слуха слоних. Они базарили из-за денег.

    - Неужели? - спросил мистер Блум. - Да, конечно, - задумчиво присовокупил он, про себя подумав, что вообще языков существует больше, чем требуется, - может быть, тут просто некое южное обаяние.

    Нарушив их тет-а-тет, хозяин заведения водрузил на столик кипучую и пловучую чашку изысканного пойла, носившего титул кофе, а также весьма допотопный образчик булки или чего-то, по виду близкого, после чего ретировался к себе за стойку. Мистер Блум, положив себе как следует его разглядеть, но только поздней, чтобы это не показалось... по каковой причине взглядом пригласил Стивена приступать, а сам начал распорядительствовать, постепенно и осторожно пододвигая к нему чашку того, что в данный момент предполагалось называть кофе.

    - Звуки обманчивы, - сказал Стивен после некоторого молчания, - точно так же как имена. Цицерон, Подмор, Наполеон, мистер Гудбоди, Иисус, мистер Дойл. Шекспиров было не меньше, чем Мэрфи. Что значит имя?

    - Да, конечно, - искренне согласился мистер Блум. - Разумеется, это так. Наше имя тоже менялось, - добавил он, транспортируя к Стивену так называемую булочку.

    Тут рыжебородый моряк, который не спускал глаз с вновь вошедших, особое внимание уделяя Стивену, атаковал последнего лобовым вопросом:

    - А вот твое имя как?

    В тот же миг мистер Блум коснулся ботинка своего спутника, однако Стивен, явно не сделав выводов из этого теплого прикосновения в неожиданной области, отвечал спокойно:

    - Дедал.

    Моряк тяжко уставился на него заплывшими сонными глазами, мешки под которыми выдавали неумеренное потребление алкоголя, с предпочтением доброго голландского джина с водой.

    - А Саймона Дедала знаешь? - осведомился он наконец.

    - Слыхал про такого, - ответил Стивен.

    Какой-то миг мистер Блум находился в полной растерянности, заметив к тому же, что окружающие явно прислушиваются.

    - Он ирландец, - объявил бравый моряк, по-прежнему не отводя взгляда и энергично кивая головой. - Настоящий ирландец.

    - Даже слишком настоящий, - поддержал Стивен.

    Что же до мистера Блума, то он совершенно перестал что-нибудь понимать в этой истории и как раз задавался вопросом какая же возможная связь когда моряк словно по внезапному наитию обернувшись к слушателям сообщил им:

    - Я видел, как он с пятидесяти ярдов через плечо расстрелял два яйца на двух бутылках. Садит с левой без промаха.

    Одолевая икоту и помогая себе жестами непослушных рук, он постарался как можно лучше им объяснить:

    - Гляди, вот, скажем, сюда бутылки. Отмеряем пятьдесят ярдов. На бутылках яйца. Этот наставляет пушку через плечо. Целится.

    Он изогнул туловище вполоборота, закрыл плотно правый глаз. Потом перекосил все черты лица как-то вбок и с отменно гадкой гримасою вперил взгляд в ночь.

    - Бабах! - гаркнул он один раз.

    Слушатели застыли в ожидании следующего бабаха, поскольку оставалось второе яйцо.

    - Бабах! - гаркнул он еще раз.

    Яйцо номер два было заведомо разнесено в прах. Он подмигнул, кивнул и кровожадно продекламировал:


    Буффало Билл бьет всегда между глаз.

    Промаху он не давал и не даст.


    Воцарилось молчание, покуда мистер Блум из чистой вежливости не решился его спросить, происходило ли это на каких-то стрелковых соревнованиях, вроде тех, что в Бизли.

    - Звиняюсь, - сказал моряк.

    - Как давно? - настаивал мистер Блум, не отступая на дюйм.

    - Ну чего, - отвечал моряк, слегка смягчаясь в силу известного эффекта, когда коса находит на камень, - ну каких-нибудь там лет десять. Он ездил по всему свету с Королевским цирком Хенглера. При мне он эту штуку делал в Стокгольме.

    - Любопытное совпадение, - заметил вскользь мистер Блум Стивену.

    - А звать меня Мэрфи, - продолжал моряк. - У.Б.Мэрфи из Кэрригей-лоу. Знаешь, где это?

    - Куинстаун Харбор, - отвечал Стивен.

    - Точно, - сказал моряк. - Форт Кэмден и форт Карлайл. Вот мои где места. Все корешки оттуда. У меня и женушка там. Ждет меня не дождется, знаю. За Англию, дом и красу. Законная верная жена, а я ее уж семь годков не видал, все по морям, по волнам.

    

... ... ...
Продолжение "Улисс (часть 3)" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Улисс (часть 3)
показать все


Анекдот 
Управление ГИБДД приняло решение о введении нового дорожного знака Jokеr. Jokеr может быть любым знаком по желанию инспектора ГИБДД.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100