Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Сименон, Жорж - Сименон - Мегрэ и бродяга

Детективы >> Переводные детективы >> Авторы >> Сименон, Жорж
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Жорж Сименон. Мегрэ и бродяга

ГЛАВА I


    По дороге с Набережной Орфевр к мосту Мари Мегрэ вдруг остановился, потом сразу же двинулся вперед, так что Лапуэнт, шедший рядом, не успел даже ничего заметить. На какое-то мгновение комиссар почувствовал себя таким же юным, как и его спутник.

    Должно быть, в этом был повинен воздух - удивительно прозрачный, какой-то пряный и благоухающий. Вот в такое же солнечное утро, что и нынче, Мегрэ, тогда еще молодой инспектор, только что назначенный в отдел охраны уличного порядка Сыскной полиции - парижане продолжали называть ее по-старому, Сюртэ, - долге бродил по парижским улицам.

    Хотя настало уже двадцать пятое марта, это был первый настоящий весенний день, безоблачный и ясный. Недаром ночью на город обрушился грозовой ливень, сопровождаемый далекими перекатами грома. Первый раз в этом году Мегрэ оставил пальто у себя в кабинете, и теперь легкий ветерок трепал полы его расстегнутого пиджака.

    Мегрэ шел, заложив руки за спину, поглядывая направо и налево, подмечая все, на что он давным-давно уже перестал было обращать внимание.

    Для такой короткой прогулки не стоило брать одну из черных машин, стоявших во дворе Сыскной полиции, и мужчины двинулись пешком по набережной. На паперти Собора Парижской богоматери они невольно спугнули стаю голубей. Неподалеку, прямо на площади, стоял туристический автобус - большой желтый автобус, прибывший из Кельна.

    Перейдя железный мостик, они очутились на острове Сен-Луи, и в одном из окон Мегрэ заметил молоденькую горничную в черном платье и белой кружевной наколке, похожую на героиню пьес, идущих на Бульварах. Немного дальше помощник мясника, в белом фартуке, отпускал мясо. Из соседнего дома вышел почтальон.

    Утром распустились почки, окропив деревья своей нежной зеленью.

    - Вода в Сене стоит еще высоко, - заметил Лапуэнт, до сих пор не раскрывавший рта.

    Да, паводок был высокий. Целый месяц, почти не переставая, лили бесконечные дожди, и чуть ли не каждый вечер по телевизору показывали затопленные города и селения, где на улицах бесновалась вода. Желтоватые волны Сены несли мимо разные обломки, старые ящики, ветви деревьев.

    Мегрэ и Лапуэнт добрались по набережной Бурбонов до моста Мари и теперь неторопливо переходили мост, пристально рассматривая сероватую баржу, стоявшую на приколе ниже по течению. Судя по красно-белому треугольнику, намалеванному на носовой части, она принадлежала компании водных перевозок. Баржа называлась "Пуату". Пыхтение и скрежет парового подъемного крана, разгружавшего ее трюмы, набитые песком, примешивались к смутному городскому гулу.

    Выше моста, в метрах пятидесяти от "Пуату", стояла на причале другая баржа. Чистенькая и опрятная, она, казалось, уже с раннего утра была надраена до блеска. За кормой лениво плескался бельгийский флаг, а возле белой рубки, в парусиновой люльке, напоминавшей гамак, спал ребенок. Высоченный светловолосый мужчина смотрел в сторону набережной, словно поджидая кого-то.

    На барже золотыми буквами было написано: "Зваарте Зваан"*. Ни Мегрэ, ни Лапуэнт не понимали, что означало это фламандское название.

    * "Зваарте Зваан" (фламанд.) - "Черный Лебедь",

    Было около десяти часов. Полицейские вышли к набережной Селестэн и собирались было спуститься к причалу, как в эту минуту подкатила служебная машина. Из нее вышли трое мужчин. Хлопнула дверца.

    - Смотрите, какое единодушие! Все собрались вовремя...

    Эта троица прибыла тоже из Дворца Правосудия, но из другой части здания - именно из той самой, где заседали лица поважнее - чиновники судебного ведомства. Это были помощник прокурора Паррен, судья Данцигер и старик, секретарь суда, фамилию которого Мегрэ никак не мог запомнить, хотя и встречался с ним сотни раз.

    Прохожие, торопившиеся по своим делам, дети, игравшие на тротуаре, - все они и не подозревали, что присутствуют при выезде прокуратуры на место преступления. Да и действительно, в такое весеннее утро это событие отнюдь не выглядело торжественно. Помощник прокурора вынул из кармана золотой портсигар и машинально протянул его Мегрэ, хотя у того была во рту трубка.

    - Ах, извините, не заметил...

    Это был высокий, худощавый, изысканно одетый блондин, и комиссар в который раз подумал, что щегольство, видно, присуще сотрудникам прокуратуры. Зато судья Данцигер, этакий маленький толстячок, одет был совсем просто.

    - Что ж, пошли, господа?

    Все спустились по выбитой мостовой и оказались у самой воды неподалеку от баржи.

    - Вот эта?

    Мегрэ знал не больше своих спутников. Утром он прочел в суточном отчете краткое изложение всех ночных происшествий, а полчаса назад раздался телефонный звонок: его просили присутствовать при выезде прокуратуры.

    Он не возражал. Приятно было снова очутиться в привычной обстановке и в хорошо знакомой среде. Впятером они направились к самоходной барже, с которой на берег была переброшена доска.

    Рослый, светловолосый речник сделал несколько шагов им навстречу.

    - Давайте руку, - сказал он помощнику прокурора, который шел первым. - Так оно будет безопаснее. Верно?

    Говорил он с заметным фламандским акцентом. Резкие черты лица, голубые глаза, сильные руки, манера двигаться - все напоминало гонщиков-велосипедистов после пробега, когда они дают интервью для печати.

    Здесь, у самой реки, подъемный кран, выгружавший песок, грохотал еще сильнее.

    - Вас зовут Жозеф ван Гут? - спросил Мегрэ, мельком взглянув на листок бумаги.

    - Да, мосье. Жеф ван Гут.

    - Вы владелец этого судна?

    - Ну конечно, мосье, я его хозяин. А то кто же! Из рубки тянуло чем-то вкусным. Внизу, у самого трапа, выстланного цветастым линолеумом, хлопотала по хозяйству молоденькая женщина. Мегрэ кивнул на ребенка в люльке.

    - Ваш сын?

    - Ха, не сын, мосье, дочка. А звать ее Йоланда. Мою сестру тоже зовут Йоланда, и она крестная малышки...

    Но тут счел нужным вмешаться помощник прокурора, предварительно дав знак секретарю приготовиться к записи.

    - Расскажите нам, как все это произошло.

    - Ну что ж. Я его выловил, а вон тот, с соседней баржи, мне помог...

    Жеф показал пальцем на "Пуату", где на корме, прислонясь к рулю, стоял какой-то человек и смотрел в их сторону, словно поджидая своей очереди.

    Несколько раз пропела сирена, и мимо них, вверх по течению, медленно прошел буксир, ведя за собой четыре баржи. И когда каждая проходила мимо "Зваарте Зваан", Жеф ван Гут в знак приветствия поднимал правую руку.

    - Вы знали утопающего?

    - В жизни не видал.

    - Давно вы стоите на причале у этой набережной?

    - Со вчерашнего вечера. Я иду из Жемона в Руан с грузом шифера... Хотел было дотемна пройти Париж и заночевать у Сюренского шлюза... Да вот, слышу, двигатель пошаливает. Мы ведь, речники, не очень-то любим ночевать в Париже. Понимаете?..

    Вдали, прямо под мостом, Мегрэ заметил двух-трех бродяг и среди них очень толстую женщину. Ему показалось, что он уже где-то видел ее.

    - Как это произошло? Он бросился в воду?

    - Вот уж не думаю, мосье! Если б он сам бросился в воду, то что же делали здесь тогда те двое?

    - В котором часу это было? Где вы находились в это время? Расскажите нам подробно обо всем, что случилось в течение вечера. Вы стали на якорь у набережной незадолго до наступления темноты?

    - Точно.

    - Вы заметили под мостом бродягу?

    - Да разве их замечаешь? Они почти всегда там торчат.

    - Что вы делали потом?

    - Поужинали - Хуберт, Аннеке и я.

    - Кто такой Хуберт?

    - Мой брат. Он работает со мной. Аннеке - моя жена, ее имя Анна, а по-нашему - Аннеке.

    - А потом?

    - Мой брат принарядился и пошел на танцы. Годы такие, верно?

    - Сколько ему?

    - Двадцать два.

    - Сейчас он здесь?

    - Пошел за продуктами, скоро вернется.

    - Что вы делали после ужина?

    - Занялся двигателем и сразу же заметил утечку масла. А поскольку я хотел отчалить сегодня утром, вот и пришлось взяться за починку.

    Фламандец подозрительно оглядывал их, одного за другим, как человек, не привыкший иметь дело с правосудием.

    - В котором часу вы окончили вашу работу?

    - Вчера я не успел и доделал утром.

    - Где вы находились, когда услыхали крики? Жеф почесал голову, глядя на просторную, надраенную до глянца палубу.

    - Сперва я поднялся сюда, чтобы выкурить папиросу и посмотреть, спит ли Аннеке.

    - В котором часу?

    - Около десяти, точно не помню.

    - Она спала?

    - Да, мосье. И малышка тоже. Дочурка иногда плачет ночью: у нее режутся первые зубки...

    - Потом вы снова спустились к двигателю?

    - Совершенно верно.

    - В рубке было темно?

    - Да, мосье, ведь жена спала.

    - На палубе тоже было темно?

    - Конечно.

    - Ну, а потом?

    - Прошло порядочно времени, потом я услыхал звук мотора - будто неподалеку затормозила машина...

    - И вы не вышли взглянуть?

    - Нет, мосье. Да и зачем?

    - Ну, а дальше...

    - Немного погодя слышу - бух!

    - Как если бы кто-нибудь упал в воду?

    - Да, мосье.

    - И тогда?

    - Я поднялся по трапу и высунулся из люка.

    - И что же вы увидели?

    - Двух человек, которые бежали к машине...

    - Так там стояла машина?

    - Да, мосье, красная машина, марки "Пежо-403".

    - Неужели было так светло, что вы могли ее рассмотреть?

    - Там, как раз над стеной, на набережной, стоит фонарь.

    - Как выглядели эти двое?

    - Тот, что пониже ростом, - широкоплечий, в светлом дождевике.

    - А другой?

    - Мне не удалось хорошенько его разглядеть, потому что он первым сел в машину и сразу же включил мотор.

    - Вы не запомнили номерной знак?

    - Какой знак?

    - Номер, обозначенный на табличке?

    - Помню только, что там было две девятки и кончался он на семьдесят пять...

    - Когда вы услышали крики?

    - Как только машина тронулась с места.

    - Иначе говоря, прошло некоторое время, прежде чем человек, которого бросили в воду, стал кричать? В противном случае вы, наверно, услышали бы его крики раньше?

    - Думаю, что так, мосье. Ведь ночью тише, чем днем.

    - А который был час?

    - За полночь.

    - Вы не заметили кого-нибудь на мосту?

    - Я не смотрел вверх.

    На набережной, как раз над стеной, начали останавливаться прохожие, с интересом наблюдая за этими людьми, что-то обсуждавшими с хозяином баржи. Мегрэ показалось, что бродяги тоже подошли ближе. Кран по-прежнему черпал песок из трюма "Пуату" и ссыпал его в грузовики, подъезжавшие один за другим.

    - Он громко кричал?

    - Да, мосье.

    - А как он кричал? Звал на помощь, что ли?..

    - Просто кричал... Потом крики стихли...

    - Что же вы сделали?

    - Спрыгнул в ялик и отвязал его...

    - Вам удалось сразу же разглядеть тонущего?

    - Нет, мосье, не сразу. Хозяин "Пуату", должно быть, тоже услышал крики: он бежал по палубе и пытался зацепить что-то багром...

    - Продолжайте.

    Фламандец, как было видно, старался изо всех сил, рассказывая о происшедшем, но давалось это ему не легко - недаром на лбу у него проступили бусинки пота.

    - Вы все время видели тонущего?

    - То видел, то не видел.

    - Потому что тело скрывалось под водой?

    - Да, мосье, и его уносило течением.

    - Так же, как и ваш ялик?

    - Да, мосье... Сосед спрыгнул в него...

    - Владелец "Пуату"?

    Жеф вздохнул, очевидно подумав, что собеседники его не слишком понятливы. Для него-то все было очень просто, и, вероятно, он не в первый раз переживал подобные происшествия.

    - И вы вдвоем вытащили его из воды?

    - Да.

    - В каком он был состоянии?

    - Глаза у него были открыты... В ялике его начало рвать...

    - Он ничего не говорил?

    - Нет, мосье.

    - Он казался испуганным?

    - Нет, мосье.

    - А как он выглядел?

    - Да никак. Он лежал неподвижно, а вода все лилась и лилась изо рта...

    - Глаза V него все время были открыты?

    - Да, мосье, я уже думал, что он умер.

    - Вы звали на помощь?

    - Нет, мосье. Звал не я...

    - Ваш приятель с "Пуату"?

    - Нет. Нас окликнули с моста.

    - Значит, кто-то был на мосту Мари?

    - В ту минуту - да. Он спросил нас, не утонул ли кто. Я подтвердил. Тогда он крикнул, что сейчас сообщит полиции.

    - И он это сделал?

    - Да. Немного погодя на велосипедах приехали два ажана.

    - Дождь уже шел?

    - Гроза началась как раз в то время, когда мы втаскивали этого человека на палубу.

    - Вашего судна?

    - Да.

    - Ваша жена проснулась?

    - В рубке горел свет. Аннеке набросила на себя пальто и смотрела на нас.

    - Когда вы обнаружили кровь?

    - Когда его положили возле руля; она текла из трещины в голове.

    - Из трещины?

    - Ну, из дырки... Я не знаю, как вы это называете...

    - Полицейские приехали сразу?

    - Почти сразу.

    - А прохожий, который их вызвал?

    - Больше я его не видал.

    - Вам не известно, кто он?

    - Нет, мосье.

    В это солнечное утро нелегко было представить себе ночную сцену, о которой Жеф ван Гут рассказывал так подробно, тщательно подбирая слова, словно переводя их с фламандского.

    - Вам, конечно, известно, что бродягу ударили по голове, а потом уже бросили в воду?

    - Так сказал доктор. Ведь один из полицейских сам сбегал за доктором. Потом приехала "скорая помощь". Когда раненого увезли, мне пришлось вымыть палубу - там натекла здоровенная лужа крови...

    - Что же, по-вашему, произошло?

    - Не знаю, мосье.

    - Вы сказали полицейским...

    - Сказал то, что думал. Разве я поступил не так?

    - Что же вы им сказали?

    - Этот малый, наверно, спал под мостом.,

    - Но вы прежде его не видели?

    - Что-то не помню... Под мостами всегда спят люди...

    - Прекрасно. Продолжайте. Значит, подъехала машина...

    - Да, да, красная машина. Вот в этом-то я уверен!

    - Она остановилась недалеко от вашей баржи?

    Жеф кивнул и указал рукой на берег.

    - Мотор у нее работал?

    На сей раз речник отрицательно мотнул головой.

    - Итак, вы услышали шаги?

    - Да, мосье.

    - Шаги двух человек?

    - Я увидел двоих мужчин, они возвращались к машине...

    - А когда они подъезжали к мосту, вы их не видели?

    - В то время я возился внизу с мотором.

    - Значит, эти двое, из которых один был в светлом дождевике, очевидно, оглушили спящего бродягу и бросили в Сену. Так?

    - Когда я поднялся на палубу, он был уже в воде...

    - В медицинском заключении говорится, что потерпевший не мог так поранить голову при падении в воду... даже если бы случайно стукнулся головой о камни...

    Ван Гут смотрел на них с таким видом, будто хотел сказать, что уж это его никак не касается.

    - Вы не возражаете, что мы допросим вашу жену?

    - Я не против, чтоб вы потолковали с Аннеке, но она все равно вас не поймет, потому что говорит только по-фламандски...

    Помощник прокурора взглянул на Мегрэ, как бы спрашивая, нет ли у него вопросов. Комиссар отрицательно покачал головой. Если у него и возникли кое-какие вопросы, то он задаст их позже, когда господа из прокуратуры покинут баржу.

    - Мы скоро сможем двинуться дальше? - спросил речник.

    - Как только подпишете свои показания и сообщите нам, куда вы направляетесь.

    - В Руан.

    - Вам придется и в дальнейшем держать нас в курсе вашего местонахождения. Мой секретарь принесет вам бумаги для подписи.

    - А когда?..

    - Наверно, после полудня.

    Подобный ответ явно не удовлетворил Жефа ван Гута.

    - Кстати, в котором часу ваш брат возвратился на судно?

    - Почти сразу после отъезда "скорой помощи".

    - Благодарю вас.

    Жеф ван Гут снова помог господину Паррену и его спутникам перейти по узкой доске, и маленькая группа направилась к мосту. Бродяги, стоявшие у баржи, ото-. шли на несколько шагов.

    - Что вы думаете об этом деле, Мегрэ?

    - Думаю, что все это выглядит очень странно. Не часто бездомный бродяга подвергается нападению...

    Под сводами моста Мари, как раз у каменной стены, прилепилось некое сооружение, которое можно было бы назвать собачьей конурой. Бесформенное и полуразвалившееся, оно тем не менее на какое-то время служило жильем человеческому существу.

    Заметив, что господин Паррен застыл от изумления, Мегрэ усмехнулся и, не выдержав, сказал:

    - Такие же конуры существуют под всеми парижскими мостами. Одну из них можете увидеть напротив здания Сыскной полиции.

    - И полиция ничего не предпринимает?

    - Если полиция их уничтожит, они вырастут снова, только подальше...

    Это причудливое логово сооружалось, как правило, из старых ящиков и кусков брезента. Размеры его были рассчитаны на то, чтобы там, скорчившись, мог разместиться лишь один-единственный человек. От соломы, рваных одеял, старых газет, разбросанных по земле, шел такой тяжелый дух, что никакие сквозняки не могли выветрить его.

    Господин Паррен поостерегся дотрагиваться до вещей пострадавшего, и Мегрэ пришлось самому бегло осмотреть весь этот хлам.

    Жестяной цилиндр с дырками и решеткой заменял плиту. В нем еще лежала сероватая зола. Тут же валялись куски бог знает где подобранного древесного угля. Разворошив подстилку, комиссар обнаружил своеобразный клад: две черствые горбушки хлеба, огрызок чесночной колбасы, а рядом, в углу, - книги, заглавия которых он вполголоса прочел:

    - "Мудрость" Верлена, "Надгробные речи" Боссюэ...

    Мегрэ поднял с земли какой-то журнал, который, должно быть, долго валялся под дождем и был извлечен из мусорного ящика. Оказалось, что это старый номер "Медицинского вестника".

    И, наконец, половина книги - вторая часть "Записок с острова Святой Елены".

    Судья Данцигер казался не меньше озадаченным, чем представитель прокуратуры.

    - Странный подбор книг, - заметил судья.

    - Он мог ведь быть и случайным, - высказал свое мнение Мегрэ.

    Там же, под дырявым одеялом, комиссар нашел кой-какую одежду: серый, весь в заплатах свитер с пятнами краски, вероятно принадлежавший какому-нибудь художнику; брюки из желтоватого тика; войлочные домашние туфли с протертыми подошвами; пять непарных носков. И, наконец, ножницы с отломанным острием.

    - Этот человек умер? - спросил помощник прокурора, по-прежнему держась на почтительном расстоянии, словно боялся набраться блох.

    - Час назад, когда я звонил в больницу, он был еще жив.

    - Что же, его надеются спасти?

    - Пытаются... У бедняги проломлен череп, и, кроме того, врачи опасаются, как бы он не заболел воспалением легких.

    Мегрэ машинально катал взад и вперед сломанную детскую коляску - наверно, бродяга брал ее с собой, когда ходил рыться в мусорных ящиках. Обернувшись к группке оборванцев, внимательно следивших за ним, комиссар оглядел их одного за другим. Кое-кто из них сразу же отвернулся. На лицах остальных было написано тупое равнодушие.

    - Эй, подойди-ка сюда!.. - подозвал он женщину, поманив ее пальцем.

    Если бы все это происходило лет тридцать назад, когда Мегрэ служил еще в отделе охраны уличного порядка, он мог бы назвать по имени каждого из этих людей, ибо в то время лично знал большинство парижских бродяг.

    Впрочем, с тех пор они почти не изменились. Разве только число их заметно поубавилось.

    - Где ты ночуешь?

    Женщина улыбнулась, будто желая задобрить его.


    - Вон там, - ответила она, указав на мост Луи-Филиппа.

    - Ты знаешь человека, которого ночью вытащили из воды?

    Лицо у нее было отекшее, изо рта несло винным перегаром. Сложив руки на животе, женщина кивнула.

    - Наши звали его Тубибом*.

    * Тубиб - от арабского "тебиб" - ученый: в разговорном французском языке - врач.

    - Почему?

    - А он из ученых. Говорят, и вправду был раньше врачом.

    - Давно он живет под мостами?

    - Уже несколько лет.

    - Сколько?

    - Не знаю... Я давно потеряла счет годам... Сказав это, она рассмеялась и отбросила с лица седую прядь. Когда она молчала, ей можно было дать лет шестьдесят, но стоило ей заговорить, как сразу же обнажалась почти беззубая челюсть, и толстуха казалась много старше. Однако в глазах ее по-прежнему таилась усмешка, и время от времени она оборачивалась к остальным бродягам, как бы призывая их в свидетели.

    - Разве не так? - спрашивала она у них. Они смущенно кивали в ответ, чувствуя себя неловко в присутствии комиссара и всех этих хорошо одетых господ.

    - Он всегда ночевал под этим мостом?

    - Не всегда... Я встречала его и под Новым мостом, а еще раньше - на набережной Берси...

    - А на Центральном рынке? - Мегрэ прекрасно знал, что многие бедняки проводят ночи именно там.

    - Нет, - ответила женщина.

    - Случалось тебе встречать его у мусорных ящиков?

    - Очень редко. Чаще всего он нанимался в ходячие рекламы.

    - А что тебе еще известно о нем?

    - Больше ничего...

    - Он когда-нибудь разговаривал с тобой?

    - А как же! Ведь это я иногда подстригала ему волосы. Нужно помогать друг другу!

    - Он много пил?

    Мегрэ понимал бессмысленность этого вопроса: пили почти все бродяги.

    - Не больше других.

    - Много?

    - Пьяным я его никогда не видала. А вот уж про меня этого не скажешь! - И она засмеялась. - Представьте себе, я вас знаю и помню, что вы не злой. Как-то раз вы меня допрашивали у себя в кабинете... Давно это было, может, лет двадцать назад, когда я еще работала у ворот Сен-Дени...

    - Ты ничего не слыхала прошлой ночью? Она показала рукой на мост Луи-Филиппа, чтобы подчеркнуть расстояние, которое отделяло его от моста Мари.

    - Слишком далеко...

    - И ты ничего не видела?

    - Видела только фары машины... Я подошла поближе - правда, не очень - боялась, как бы меня в нее не упрятали, - и разглядела, что это была "скорая помощь"...

    - Ну, а вы что-нибудь видели? - обратился Мегрэ к трем другим бродягам.

    Они испуганно замотали головами.

    - А не пройти ли нам к хозяину "Пуату"? - предложил помощник прокурора, очевидно желая поскорее покончить с этим делом.

    Речник с "Пуату", совсем не похожий на фламандца, уже поджидал их. Вместе с ним на борту "Пуату" тоже жили жена и дети, хотя баржа принадлежала не ему. Она почти всегда ходила лишь от песчаных карьеров Верхней Сены до Парижа. Речника звали Жюстен Гуле. Этому самому Жюстену Гуле - низкорослому, с плутоватыми глазками и прилипшей к губе потухшей сигаретой - можно было дать лет сорок пять.

    Из-за грохота крана, продолжавшего разгружать песок, приходилось говорить очень громко.

    - Вот ведь занятно! - хмыкнул Гуле.

    - Что занятно?

    - Да то, что нашлись люди, которые не поленились трахнуть бродягу и швырнуть его в воду.

    - Вы их видели?

    - Я ровно ничего не видел.

    - Где вы находились?

    - Когда кокнули этого малого? У себя в постели.

    - Что же вы слышали?

    - Слышал, как кто-то завопил.

    - А шума машины не слышали?

    - Может, и слышал. Наверху, по набережной, вечно мчатся машины, так что на это я не обратил внимания.

    - Вы поднялись на палубу?

    - Ну да... Как был - в пижаме, даже штаны не успел натянуть.

    - А ваша жена?

    - Она спросонья спросила: "Куда ты?"

    - Что вы увидели с палубы?

    - А ничего... Как всегда, в Сене крутились воронки. Я крикнул: "Э-эй!", чтобы малый ответил, и я бы знал, с какой стороны он барахтается.

    - А где в это время находился Жеф ван Гут?

    - Фламандец-то? Я вскоре разглядел его на палубе баржи... Он как раз отвязывал свой ялик... Когда течение проносило его мимо меня, я спрыгнул в лодку... Мы увидели того самого малого - он то всплывал, то исчезал... Фламандец попытался зацепить его багром...

    - С большим железным крюком на конце?

    - Как и все багры.

    - А не могли вы разбить ему голову, когда пытались зацепить багром?

    - Ну нет!.. В конце концов, мы все-таки зацепили его за штанину. Я сразу нагнулся и схватил его за ногу.

    - Он был без сознания?

    - Глаза у него были открыты.

    - Он ничего не сказал?

    - Его рвало водой... Потом на барже у фламандца мы заметили, что бедняга весь в крови.

    - Полагаю, что на этом можно и закончить, - вполголоса буркнул господин Паррен. Вся эта история мало интересовала его.

    - Хорошо. Я займусь остальным, - сказал Мегрэ.

    - Вы пойдете в больницу?

    - Да, собираюсь. Врачи говорят, что пройдет несколько часов, прежде чем он сможет говорить.

    - Держите меня в курсе.

    - Непременно.

    Когда они снова проходили под мостом Мари, Мегрэ сказал Лапуэнту:

    - Позвони в районный комиссариат, пусть пришлют

    человека.

    - А где я вас найду, шеф?

    - Здесь.

    И Мегрэ сухо попрощался с представителями прокуратуры.
ГЛАВА II

    - Они из суда? - спросила толстуха, глядя вслед трем уходящим мужчинам.

    - Из прокуратуры, - поправил Мегрэ.

    - А разве это не одно и то же? - И, тихонько присвистнув, она продолжала: - Подумать только! Носятся с ним как с писаной торбой! Значит, он и вправду тубиб?

    Этого Мегрэ еще не знал. И, казалось, вовсе не спешил узнать. Он все никак не мог избавиться от странного ощущения, будто все это он давным-давно пережил. Лапуэнт поднялся на набережную и исчез из виду. Помощник прокурора в сопровождении коротышки-судьи и секретаря осторожно взбирался по откосу, внимательно глядя себе под ноги: не дай бог, еще испачкаешь ботинки!

    Черно-белый "Зваарте Зваан", позолоченный солнцем, казался таким же чистеньким снаружи, каким, наверно, был и внутри. Высоченный фламандец стоял у рулевого колеса и посматривал в сторону Мегрэ, а жена его, такая маленькая, больше похожая на девочку, со светлыми, почти белыми волосами, склонилась над люлькой младенца и меняла под ним пеленку.

    Несмотря на неумолчный шум машин, мчащихся по набережной Селестэн, несмотря на скрежет крана, разгружавшего песок с "Пуату", было хорошо слышно, как щебечут птицы, как плещутся волны Сены.

    Трое бродяг все еще держались поодаль, и только толстуха пошла за комиссаром под мост. Ее полинявшая, некогда красная кофта напоминала теперь обсосанный розовый леденец.

    - Как тебя звать?

    - Леа. Обычно меня зовут "толстуха Леа". Это показалось ей очень смешным, и она опять расхохоталась.

    - Где ты ночевала прошлую ночь?

    - Я вам уже говорила.

    - С тобой кто-нибудь был?

    - Только Дедэ, вон тот низенький, он сейчас повернулся к вам спиной.

    - Дедэ твой друг?

    - Все они мои друзья.

    - Ты всегда ночуешь под этим мостом?

    - Иногда я меняю квартиру. А что вы здесь ищете? Мегрэ и вправду что-то искал. Он снова нагнулся над кучей хлама, составлявшего имущество Тубиба. Теперь, когда помощник прокурора и его спутники ушли, он чувствовал себя свободнее. Мегрэ не торопился. Он вытащил из-под тряпья таганок, сковороду, ложку и вилку. Потом примерил очки в металлической оправе, с треснувшим стеклом. Все затуманилось у него перед глазами.

    - Тубиб надевал их только для чтения, - пояснила толстуха Леа.

    - Непонятно, - начал Мегрэ, глядя на нее в упор, - почему я не нахожу...

    Женщина не дала ему кончить. Она отошла на несколько шагов от конуры и вытащила из-за большого камня бутылку, в которой еще оставалось пол-литра фиолетового вина.

    - Ты пила его?

    - Да, я хотела прикончить. Пока Тубиб вернется, оно все равно прокиснет.

    - Когда ты брала бутылку?

    - Ночью, после того как его увезла "скорая помощь".

    - Больше ни к чему не прикасалась?

    Леа с серьезным видом сплюнула на землю.

    - Клянусь!

    Мегрэ поверил. Он по опыту знал, что бродяги никогда не крадут друг у друга. Да и вообще редко крадут не только потому, что их могут сразу же схватить, но в силу какого-то безразличия ко всему на свете.

    Напротив, на острове Сен-Луи, были настежь распахнуты окна уютных квартир, и в одном из них видна была женщина, расчесывавшая волосы перед зеркалом.

    - Ты знаешь, у кого он покупал вино?

    - Я несколько раз видела, как он выходил из бистро на улице Аве-Мария... Это недалеко отсюда, на углу улицы Жардэн...

    - А как относился Тубиб к другим? Желая угодить комиссару и ответить поточнее, толстуха задумалась.

    - Право, не знаю... Он мало отличался от них...

    - Он не рассказывал о своей жизни?

    - У нас об этом никто не говорит. Разве что когда изрядно налакаются...

    - А ему случалось напиваться?

    - По-настоящему - ни разу.

    Из-под кипы старых газет - они, видимо, служили бродяге своего рода одеялом - Мегрэ извлек вдруг раскрашенную деревянную лошадку со сломанной ногой. Но это его нисколько не удивило. Как, впрочем, и толстуху.

    Какой-то человек, обутый в эспадрильи*, легко и бесшумно спустился по откосу и подошел к барже фламандца. В каждой руке он держал по сетке с провизией, откуда торчали два больших батона и перья зеленого лука.

    * Эспадрильи - холщовые туфли на веревочной подошве.

    Судя по всему, это был брат фламандца, очень похожий на Жефа ван Гута, только помоложе и посимпатичнее. На нем были синие полотняные брюки и свитер в белую полоску. Поднявшись на палубу, он перекинулся парой слов с братом, потом посмотрел в сторону комиссара.

    - Не трогай здесь ничего! А сама ты можешь мне еще понадобиться. Если узнаешь что-нибудь... приходи, - сказал комиссар толстухе Леа.

    - Неужто такая, как я, пойдет в ваше заведение? - опять рассмеялась она. - Можно прикончить ее? - спросила она, показав на бутылку.

    Мегрэ кивнул в ответ и пошел навстречу Лапуэнту, возвращавшемуся в сопровождении полицейского. Комиссар приказал ему до прихода эксперта охранять груду старья, составлявшего имущество Тубиба. Потом в сопровождении Лапуэнта направился к "Зваарте Зваан".

    - Вас зовут Хуберт ван Гут?

    Куда молчаливее, а может, и подозрительнее, чем брат, юноша ограничился кивком головы.

    - Вчера вечером вы ходили на танцы?

    - А что в этом плохого?

    Акцент у него был меньше заметен. Разговаривая с ним, Мегрэ и Лапуэнту, стоявшим на набережной, приходилось высоко закидывать голову.

    - Где же это вы были?

    - Возле площади Бастилии. Там есть такая узенькая улочка и на ней с полдюжины кабаков. Я был у "Леона".

    

... ... ...
Продолжение "Мегрэ и бродяга" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Мегрэ и бродяга
показать все


Анекдот 
- Да, иногда жалеешь, что твой друг не был большой свиньей, - говорил Винни-Пух, доедая Пятачка.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100