Сименон, Жорж - Сименон - Мегрэ и бродягаДетективы >> Переводные детективы >> Авторы >> Сименон, Жорж Читать целиком Жорж Сименон. Мегрэ и бродяга
ГЛАВА I
По дороге с Набережной Орфевр к мосту Мари Мегрэ вдруг остановился, потом
сразу же двинулся вперед, так что Лапуэнт, шедший рядом, не успел даже
ничего заметить. На какое-то мгновение комиссар почувствовал себя таким же
юным, как и его спутник.
Должно быть, в этом был повинен воздух - удивительно прозрачный, какой-то
пряный и благоухающий. Вот в такое же солнечное утро, что и нынче, Мегрэ,
тогда еще молодой инспектор, только что назначенный в отдел охраны уличного
порядка Сыскной полиции - парижане продолжали называть ее по-старому, Сюртэ,
- долге бродил по парижским улицам.
Хотя настало уже двадцать пятое марта, это был первый настоящий весенний
день, безоблачный и ясный. Недаром ночью на город обрушился грозовой ливень,
сопровождаемый далекими перекатами грома. Первый раз в этом году Мегрэ
оставил пальто у себя в кабинете, и теперь легкий ветерок трепал полы его
расстегнутого пиджака.
Мегрэ шел, заложив руки за спину, поглядывая направо и налево, подмечая
все, на что он давным-давно уже перестал было обращать внимание.
Для такой короткой прогулки не стоило брать одну из черных машин,
стоявших во дворе Сыскной полиции, и мужчины двинулись пешком по набережной.
На паперти Собора Парижской богоматери они невольно спугнули стаю голубей.
Неподалеку, прямо на площади, стоял туристический автобус - большой желтый
автобус, прибывший из Кельна.
Перейдя железный мостик, они очутились на острове Сен-Луи, и в одном из
окон Мегрэ заметил молоденькую горничную в черном платье и белой кружевной
наколке, похожую на героиню пьес, идущих на Бульварах. Немного дальше
помощник мясника, в белом фартуке, отпускал мясо. Из соседнего дома вышел
почтальон.
Утром распустились почки, окропив деревья своей нежной зеленью.
- Вода в Сене стоит еще высоко, - заметил Лапуэнт, до сих пор не
раскрывавший рта.
Да, паводок был высокий. Целый месяц, почти не переставая, лили
бесконечные дожди, и чуть ли не каждый вечер по телевизору показывали
затопленные города и селения, где на улицах бесновалась вода. Желтоватые
волны Сены несли мимо разные обломки, старые ящики, ветви деревьев.
Мегрэ и Лапуэнт добрались по набережной Бурбонов до моста Мари и теперь
неторопливо переходили мост, пристально рассматривая сероватую баржу,
стоявшую на приколе ниже по течению. Судя по красно-белому треугольнику,
намалеванному на носовой части, она принадлежала компании водных перевозок.
Баржа называлась "Пуату". Пыхтение и скрежет парового подъемного крана,
разгружавшего ее трюмы, набитые песком, примешивались к смутному городскому
гулу.
Выше моста, в метрах пятидесяти от "Пуату", стояла на причале другая
баржа. Чистенькая и опрятная, она, казалось, уже с раннего утра была
надраена до блеска. За кормой лениво плескался бельгийский флаг, а возле
белой рубки, в парусиновой люльке, напоминавшей гамак, спал ребенок.
Высоченный светловолосый мужчина смотрел в сторону набережной, словно
поджидая кого-то.
На барже золотыми буквами было написано: "Зваарте Зваан"*. Ни Мегрэ, ни
Лапуэнт не понимали, что означало это фламандское название.
* "Зваарте Зваан" (фламанд.) - "Черный Лебедь",
Было около десяти часов. Полицейские вышли к набережной Селестэн и
собирались было спуститься к причалу, как в эту минуту подкатила служебная
машина. Из нее вышли трое мужчин. Хлопнула дверца.
- Смотрите, какое единодушие! Все собрались вовремя...
Эта троица прибыла тоже из Дворца Правосудия, но из другой части здания -
именно из той самой, где заседали лица поважнее - чиновники судебного
ведомства. Это были помощник прокурора Паррен, судья Данцигер и старик,
секретарь суда, фамилию которого Мегрэ никак не мог запомнить, хотя и
встречался с ним сотни раз.
Прохожие, торопившиеся по своим делам, дети, игравшие на тротуаре, - все
они и не подозревали, что присутствуют при выезде прокуратуры на место
преступления. Да и действительно, в такое весеннее утро это событие отнюдь
не выглядело торжественно. Помощник прокурора вынул из кармана золотой
портсигар и машинально протянул его Мегрэ, хотя у того была во рту трубка.
- Ах, извините, не заметил...
Это был высокий, худощавый, изысканно одетый блондин, и комиссар в
который раз подумал, что щегольство, видно, присуще сотрудникам прокуратуры.
Зато судья Данцигер, этакий маленький толстячок, одет был совсем просто.
- Что ж, пошли, господа?
Все спустились по выбитой мостовой и оказались у самой воды неподалеку от
баржи.
- Вот эта?
Мегрэ знал не больше своих спутников. Утром он прочел в суточном отчете
краткое изложение всех ночных происшествий, а полчаса назад раздался
телефонный звонок: его просили присутствовать при выезде прокуратуры.
Он не возражал. Приятно было снова очутиться в привычной обстановке и в
хорошо знакомой среде. Впятером они направились к самоходной барже, с
которой на берег была переброшена доска.
Рослый, светловолосый речник сделал несколько шагов им навстречу.
- Давайте руку, - сказал он помощнику прокурора, который шел первым. -
Так оно будет безопаснее. Верно?
Говорил он с заметным фламандским акцентом. Резкие черты лица, голубые
глаза, сильные руки, манера двигаться - все напоминало
гонщиков-велосипедистов после пробега, когда они дают интервью для печати.
Здесь, у самой реки, подъемный кран, выгружавший песок, грохотал еще
сильнее.
- Вас зовут Жозеф ван Гут? - спросил Мегрэ, мельком взглянув на листок
бумаги.
- Да, мосье. Жеф ван Гут.
- Вы владелец этого судна?
- Ну конечно, мосье, я его хозяин. А то кто же! Из рубки тянуло чем-то
вкусным. Внизу, у самого трапа, выстланного цветастым линолеумом, хлопотала
по хозяйству молоденькая женщина. Мегрэ кивнул на ребенка в люльке.
- Ваш сын?
- Ха, не сын, мосье, дочка. А звать ее Йоланда. Мою сестру тоже зовут
Йоланда, и она крестная малышки...
Но тут счел нужным вмешаться помощник прокурора, предварительно дав знак
секретарю приготовиться к записи.
- Расскажите нам, как все это произошло.
- Ну что ж. Я его выловил, а вон тот, с соседней баржи, мне помог...
Жеф показал пальцем на "Пуату", где на корме, прислонясь к рулю, стоял
какой-то человек и смотрел в их сторону, словно поджидая своей очереди.
Несколько раз пропела сирена, и мимо них, вверх по течению, медленно
прошел буксир, ведя за собой четыре баржи. И когда каждая проходила мимо
"Зваарте Зваан", Жеф ван Гут в знак приветствия поднимал правую руку.
- Вы знали утопающего?
- В жизни не видал.
- Давно вы стоите на причале у этой набережной?
- Со вчерашнего вечера. Я иду из Жемона в Руан с грузом шифера... Хотел
было дотемна пройти Париж и заночевать у Сюренского шлюза... Да вот, слышу,
двигатель пошаливает. Мы ведь, речники, не очень-то любим ночевать в Париже.
Понимаете?..
Вдали, прямо под мостом, Мегрэ заметил двух-трех бродяг и среди них очень
толстую женщину. Ему показалось, что он уже где-то видел ее.
- Как это произошло? Он бросился в воду?
- Вот уж не думаю, мосье! Если б он сам бросился в воду, то что же делали
здесь тогда те двое?
- В котором часу это было? Где вы находились в это время? Расскажите нам
подробно обо всем, что случилось в течение вечера. Вы стали на якорь у
набережной незадолго до наступления темноты?
- Точно.
- Вы заметили под мостом бродягу?
- Да разве их замечаешь? Они почти всегда там торчат.
- Что вы делали потом?
- Поужинали - Хуберт, Аннеке и я.
- Кто такой Хуберт?
- Мой брат. Он работает со мной. Аннеке - моя жена, ее имя Анна, а
по-нашему - Аннеке.
- А потом?
- Мой брат принарядился и пошел на танцы. Годы такие, верно?
- Сколько ему?
- Двадцать два.
- Сейчас он здесь?
- Пошел за продуктами, скоро вернется.
- Что вы делали после ужина?
- Занялся двигателем и сразу же заметил утечку масла. А поскольку я хотел
отчалить сегодня утром, вот и пришлось взяться за починку.
Фламандец подозрительно оглядывал их, одного за другим, как человек, не
привыкший иметь дело с правосудием.
- В котором часу вы окончили вашу работу?
- Вчера я не успел и доделал утром.
- Где вы находились, когда услыхали крики? Жеф почесал голову, глядя на
просторную, надраенную до глянца палубу.
- Сперва я поднялся сюда, чтобы выкурить папиросу и посмотреть, спит ли
Аннеке.
- В котором часу?
- Около десяти, точно не помню.
- Она спала?
- Да, мосье. И малышка тоже. Дочурка иногда плачет ночью: у нее режутся
первые зубки...
- Потом вы снова спустились к двигателю?
- Совершенно верно.
- В рубке было темно?
- Да, мосье, ведь жена спала.
- На палубе тоже было темно?
- Конечно.
- Ну, а потом?
- Прошло порядочно времени, потом я услыхал звук мотора - будто
неподалеку затормозила машина...
- И вы не вышли взглянуть?
- Нет, мосье. Да и зачем?
- Ну, а дальше...
- Немного погодя слышу - бух!
- Как если бы кто-нибудь упал в воду?
- Да, мосье.
- И тогда?
- Я поднялся по трапу и высунулся из люка.
- И что же вы увидели?
- Двух человек, которые бежали к машине...
- Так там стояла машина?
- Да, мосье, красная машина, марки "Пежо-403".
- Неужели было так светло, что вы могли ее рассмотреть?
- Там, как раз над стеной, на набережной, стоит фонарь.
- Как выглядели эти двое?
- Тот, что пониже ростом, - широкоплечий, в светлом дождевике.
- А другой?
- Мне не удалось хорошенько его разглядеть, потому что он первым сел в
машину и сразу же включил мотор.
- Вы не запомнили номерной знак?
- Какой знак?
- Номер, обозначенный на табличке?
- Помню только, что там было две девятки и кончался он на семьдесят
пять...
- Когда вы услышали крики?
- Как только машина тронулась с места.
- Иначе говоря, прошло некоторое время, прежде чем человек, которого
бросили в воду, стал кричать? В противном случае вы, наверно, услышали бы
его крики раньше?
- Думаю, что так, мосье. Ведь ночью тише, чем днем.
- А который был час?
- За полночь.
- Вы не заметили кого-нибудь на мосту?
- Я не смотрел вверх.
На набережной, как раз над стеной, начали останавливаться прохожие, с
интересом наблюдая за этими людьми, что-то обсуждавшими с хозяином баржи.
Мегрэ показалось, что бродяги тоже подошли ближе. Кран по-прежнему черпал
песок из трюма "Пуату" и ссыпал его в грузовики, подъезжавшие один за
другим.
- Он громко кричал?
- Да, мосье.
- А как он кричал? Звал на помощь, что ли?..
- Просто кричал... Потом крики стихли...
- Что же вы сделали?
- Спрыгнул в ялик и отвязал его...
- Вам удалось сразу же разглядеть тонущего?
- Нет, мосье, не сразу. Хозяин "Пуату", должно быть, тоже услышал крики:
он бежал по палубе и пытался зацепить что-то багром...
- Продолжайте.
Фламандец, как было видно, старался изо всех сил, рассказывая о
происшедшем, но давалось это ему не легко - недаром на лбу у него проступили
бусинки пота.
- Вы все время видели тонущего?
- То видел, то не видел.
- Потому что тело скрывалось под водой?
- Да, мосье, и его уносило течением.
- Так же, как и ваш ялик?
- Да, мосье... Сосед спрыгнул в него...
- Владелец "Пуату"?
Жеф вздохнул, очевидно подумав, что собеседники его не слишком понятливы.
Для него-то все было очень просто, и, вероятно, он не в первый раз переживал
подобные происшествия.
- И вы вдвоем вытащили его из воды?
- Да.
- В каком он был состоянии?
- Глаза у него были открыты... В ялике его начало рвать...
- Он ничего не говорил?
- Нет, мосье.
- Он казался испуганным?
- Нет, мосье.
- А как он выглядел?
- Да никак. Он лежал неподвижно, а вода все лилась и лилась изо рта...
- Глаза V него все время были открыты?
- Да, мосье, я уже думал, что он умер.
- Вы звали на помощь?
- Нет, мосье. Звал не я...
- Ваш приятель с "Пуату"?
- Нет. Нас окликнули с моста.
- Значит, кто-то был на мосту Мари?
- В ту минуту - да. Он спросил нас, не утонул ли кто. Я подтвердил. Тогда
он крикнул, что сейчас сообщит полиции.
- И он это сделал?
- Да. Немного погодя на велосипедах приехали два ажана.
- Дождь уже шел?
- Гроза началась как раз в то время, когда мы втаскивали этого человека
на палубу.
- Вашего судна?
- Да.
- Ваша жена проснулась?
- В рубке горел свет. Аннеке набросила на себя пальто и смотрела на нас.
- Когда вы обнаружили кровь?
- Когда его положили возле руля; она текла из трещины в голове.
- Из трещины?
- Ну, из дырки... Я не знаю, как вы это называете...
- Полицейские приехали сразу?
- Почти сразу.
- А прохожий, который их вызвал?
- Больше я его не видал.
- Вам не известно, кто он?
- Нет, мосье.
В это солнечное утро нелегко было представить себе ночную сцену, о
которой Жеф ван Гут рассказывал так подробно, тщательно подбирая слова,
словно переводя их с фламандского.
- Вам, конечно, известно, что бродягу ударили по голове, а потом уже
бросили в воду?
- Так сказал доктор. Ведь один из полицейских сам сбегал за доктором.
Потом приехала "скорая помощь". Когда раненого увезли, мне пришлось вымыть
палубу - там натекла здоровенная лужа крови...
- Что же, по-вашему, произошло?
- Не знаю, мосье.
- Вы сказали полицейским...
- Сказал то, что думал. Разве я поступил не так?
- Что же вы им сказали?
- Этот малый, наверно, спал под мостом.,
- Но вы прежде его не видели?
- Что-то не помню... Под мостами всегда спят люди...
- Прекрасно. Продолжайте. Значит, подъехала машина...
- Да, да, красная машина. Вот в этом-то я уверен!
- Она остановилась недалеко от вашей баржи?
Жеф кивнул и указал рукой на берег.
- Мотор у нее работал?
На сей раз речник отрицательно мотнул головой.
- Итак, вы услышали шаги?
- Да, мосье.
- Шаги двух человек?
- Я увидел двоих мужчин, они возвращались к машине...
- А когда они подъезжали к мосту, вы их не видели?
- В то время я возился внизу с мотором.
- Значит, эти двое, из которых один был в светлом дождевике, очевидно,
оглушили спящего бродягу и бросили в Сену. Так?
- Когда я поднялся на палубу, он был уже в воде...
- В медицинском заключении говорится, что потерпевший не мог так поранить
голову при падении в воду... даже если бы случайно стукнулся головой о
камни...
Ван Гут смотрел на них с таким видом, будто хотел сказать, что уж это его
никак не касается.
- Вы не возражаете, что мы допросим вашу жену?
- Я не против, чтоб вы потолковали с Аннеке, но она все равно вас не
поймет, потому что говорит только по-фламандски...
Помощник прокурора взглянул на Мегрэ, как бы спрашивая, нет ли у него
вопросов. Комиссар отрицательно покачал головой. Если у него и возникли
кое-какие вопросы, то он задаст их позже, когда господа из прокуратуры
покинут баржу.
- Мы скоро сможем двинуться дальше? - спросил речник.
- Как только подпишете свои показания и сообщите нам, куда вы
направляетесь.
- В Руан.
- Вам придется и в дальнейшем держать нас в курсе вашего местонахождения.
Мой секретарь принесет вам бумаги для подписи.
- А когда?..
- Наверно, после полудня.
Подобный ответ явно не удовлетворил Жефа ван Гута.
- Кстати, в котором часу ваш брат возвратился на судно?
- Почти сразу после отъезда "скорой помощи".
- Благодарю вас.
Жеф ван Гут снова помог господину Паррену и его спутникам перейти по
узкой доске, и маленькая группа направилась к мосту. Бродяги, стоявшие у
баржи, ото-. шли на несколько шагов.
- Что вы думаете об этом деле, Мегрэ?
- Думаю, что все это выглядит очень странно. Не часто бездомный бродяга
подвергается нападению...
Под сводами моста Мари, как раз у каменной стены, прилепилось некое
сооружение, которое можно было бы назвать собачьей конурой. Бесформенное и
полуразвалившееся, оно тем не менее на какое-то время служило жильем
человеческому существу.
Заметив, что господин Паррен застыл от изумления, Мегрэ усмехнулся и, не
выдержав, сказал:
- Такие же конуры существуют под всеми парижскими мостами. Одну из них
можете увидеть напротив здания Сыскной полиции.
- И полиция ничего не предпринимает?
- Если полиция их уничтожит, они вырастут снова, только подальше...
Это причудливое логово сооружалось, как правило, из старых ящиков и
кусков брезента. Размеры его были рассчитаны на то, чтобы там, скорчившись,
мог разместиться лишь один-единственный человек. От соломы, рваных одеял,
старых газет, разбросанных по земле, шел такой тяжелый дух, что никакие
сквозняки не могли выветрить его.
Господин Паррен поостерегся дотрагиваться до вещей пострадавшего, и Мегрэ
пришлось самому бегло осмотреть весь этот хлам.
Жестяной цилиндр с дырками и решеткой заменял плиту. В нем еще лежала
сероватая зола. Тут же валялись куски бог знает где подобранного древесного
угля. Разворошив подстилку, комиссар обнаружил своеобразный клад: две
черствые горбушки хлеба, огрызок чесночной колбасы, а рядом, в углу, -
книги, заглавия которых он вполголоса прочел:
- "Мудрость" Верлена, "Надгробные речи" Боссюэ...
Мегрэ поднял с земли какой-то журнал, который, должно быть, долго валялся
под дождем и был извлечен из мусорного ящика. Оказалось, что это старый
номер "Медицинского вестника".
И, наконец, половина книги - вторая часть "Записок с острова Святой
Елены".
Судья Данцигер казался не меньше озадаченным, чем представитель
прокуратуры.
- Странный подбор книг, - заметил судья.
- Он мог ведь быть и случайным, - высказал свое мнение Мегрэ.
Там же, под дырявым одеялом, комиссар нашел кой-какую одежду: серый, весь
в заплатах свитер с пятнами краски, вероятно принадлежавший какому-нибудь
художнику; брюки из желтоватого тика; войлочные домашние туфли с протертыми
подошвами; пять непарных носков. И, наконец, ножницы с отломанным острием.
- Этот человек умер? - спросил помощник прокурора, по-прежнему держась на
почтительном расстоянии, словно боялся набраться блох.
- Час назад, когда я звонил в больницу, он был еще жив.
- Что же, его надеются спасти?
- Пытаются... У бедняги проломлен череп, и, кроме того, врачи опасаются,
как бы он не заболел воспалением легких.
Мегрэ машинально катал взад и вперед сломанную детскую коляску - наверно,
бродяга брал ее с собой, когда ходил рыться в мусорных ящиках. Обернувшись к
группке оборванцев, внимательно следивших за ним, комиссар оглядел их одного
за другим. Кое-кто из них сразу же отвернулся. На лицах остальных было
написано тупое равнодушие.
- Эй, подойди-ка сюда!.. - подозвал он женщину, поманив ее пальцем.
Если бы все это происходило лет тридцать назад, когда Мегрэ служил еще в
отделе охраны уличного порядка, он мог бы назвать по имени каждого из этих
людей, ибо в то время лично знал большинство парижских бродяг.
Впрочем, с тех пор они почти не изменились. Разве только число их заметно
поубавилось.
- Где ты ночуешь?
Женщина улыбнулась, будто желая задобрить его.
- Вон там, - ответила она, указав на мост Луи-Филиппа.
- Ты знаешь человека, которого ночью вытащили из воды?
Лицо у нее было отекшее, изо рта несло винным перегаром. Сложив руки на
животе, женщина кивнула.
- Наши звали его Тубибом*.
* Тубиб - от арабского "тебиб" - ученый: в разговорном французском языке
- врач.
- Почему?
- А он из ученых. Говорят, и вправду был раньше врачом.
- Давно он живет под мостами?
- Уже несколько лет.
- Сколько?
- Не знаю... Я давно потеряла счет годам... Сказав это, она рассмеялась и
отбросила с лица седую прядь. Когда она молчала, ей можно было дать лет
шестьдесят, но стоило ей заговорить, как сразу же обнажалась почти беззубая
челюсть, и толстуха казалась много старше. Однако в глазах ее по-прежнему
таилась усмешка, и время от времени она оборачивалась к остальным бродягам,
как бы призывая их в свидетели.
- Разве не так? - спрашивала она у них. Они смущенно кивали в ответ,
чувствуя себя неловко в присутствии комиссара и всех этих хорошо одетых
господ.
- Он всегда ночевал под этим мостом?
- Не всегда... Я встречала его и под Новым мостом, а еще раньше - на
набережной Берси...
- А на Центральном рынке? - Мегрэ прекрасно знал, что многие бедняки
проводят ночи именно там.
- Нет, - ответила женщина.
- Случалось тебе встречать его у мусорных ящиков?
- Очень редко. Чаще всего он нанимался в ходячие рекламы.
- А что тебе еще известно о нем?
- Больше ничего...
- Он когда-нибудь разговаривал с тобой?
- А как же! Ведь это я иногда подстригала ему волосы. Нужно помогать друг
другу!
- Он много пил?
Мегрэ понимал бессмысленность этого вопроса: пили почти все бродяги.
- Не больше других.
- Много?
- Пьяным я его никогда не видала. А вот уж про меня этого не скажешь! - И
она засмеялась. - Представьте себе, я вас знаю и помню, что вы не злой.
Как-то раз вы меня допрашивали у себя в кабинете... Давно это было, может,
лет двадцать назад, когда я еще работала у ворот Сен-Дени...
- Ты ничего не слыхала прошлой ночью? Она показала рукой на мост
Луи-Филиппа, чтобы подчеркнуть расстояние, которое отделяло его от моста
Мари.
- Слишком далеко...
- И ты ничего не видела?
- Видела только фары машины... Я подошла поближе - правда, не очень -
боялась, как бы меня в нее не упрятали, - и разглядела, что это была "скорая
помощь"...
- Ну, а вы что-нибудь видели? - обратился Мегрэ к трем другим бродягам.
Они испуганно замотали головами.
- А не пройти ли нам к хозяину "Пуату"? - предложил помощник прокурора,
очевидно желая поскорее покончить с этим делом.
Речник с "Пуату", совсем не похожий на фламандца, уже поджидал их. Вместе
с ним на борту "Пуату" тоже жили жена и дети, хотя баржа принадлежала не
ему. Она почти всегда ходила лишь от песчаных карьеров Верхней Сены до
Парижа. Речника звали Жюстен Гуле. Этому самому Жюстену Гуле - низкорослому,
с плутоватыми глазками и прилипшей к губе потухшей сигаретой - можно было
дать лет сорок пять.
Из-за грохота крана, продолжавшего разгружать песок, приходилось говорить
очень громко.
- Вот ведь занятно! - хмыкнул Гуле.
- Что занятно?
- Да то, что нашлись люди, которые не поленились трахнуть бродягу и
швырнуть его в воду.
- Вы их видели?
- Я ровно ничего не видел.
- Где вы находились?
- Когда кокнули этого малого? У себя в постели.
- Что же вы слышали?
- Слышал, как кто-то завопил.
- А шума машины не слышали?
- Может, и слышал. Наверху, по набережной, вечно мчатся машины, так что
на это я не обратил внимания.
- Вы поднялись на палубу?
- Ну да... Как был - в пижаме, даже штаны не успел натянуть.
- А ваша жена?
- Она спросонья спросила: "Куда ты?"
- Что вы увидели с палубы?
- А ничего... Как всегда, в Сене крутились воронки. Я крикнул: "Э-эй!",
чтобы малый ответил, и я бы знал, с какой стороны он барахтается.
- А где в это время находился Жеф ван Гут?
- Фламандец-то? Я вскоре разглядел его на палубе баржи... Он как раз
отвязывал свой ялик... Когда течение проносило его мимо меня, я спрыгнул в
лодку... Мы увидели того самого малого - он то всплывал, то исчезал...
Фламандец попытался зацепить его багром...
- С большим железным крюком на конце?
- Как и все багры.
- А не могли вы разбить ему голову, когда пытались зацепить багром?
- Ну нет!.. В конце концов, мы все-таки зацепили его за штанину. Я сразу
нагнулся и схватил его за ногу.
- Он был без сознания?
- Глаза у него были открыты.
- Он ничего не сказал?
- Его рвало водой... Потом на барже у фламандца мы заметили, что бедняга
весь в крови.
- Полагаю, что на этом можно и закончить, - вполголоса буркнул господин
Паррен. Вся эта история мало интересовала его.
- Хорошо. Я займусь остальным, - сказал Мегрэ.
- Вы пойдете в больницу?
- Да, собираюсь. Врачи говорят, что пройдет несколько часов, прежде чем
он сможет говорить.
- Держите меня в курсе.
- Непременно.
Когда они снова проходили под мостом Мари, Мегрэ сказал Лапуэнту:
- Позвони в районный комиссариат, пусть пришлют
человека.
- А где я вас найду, шеф?
- Здесь.
И Мегрэ сухо попрощался с представителями прокуратуры.
ГЛАВА II
- Они из суда? - спросила толстуха, глядя вслед трем уходящим мужчинам.
- Из прокуратуры, - поправил Мегрэ.
- А разве это не одно и то же? - И, тихонько присвистнув, она продолжала:
- Подумать только! Носятся с ним как с писаной торбой! Значит, он и вправду
тубиб?
Этого Мегрэ еще не знал. И, казалось, вовсе не спешил узнать. Он все
никак не мог избавиться от странного ощущения, будто все это он давным-давно
пережил. Лапуэнт поднялся на набережную и исчез из виду. Помощник прокурора
в сопровождении коротышки-судьи и секретаря осторожно взбирался по откосу,
внимательно глядя себе под ноги: не дай бог, еще испачкаешь ботинки!
Черно-белый "Зваарте Зваан", позолоченный солнцем, казался таким же
чистеньким снаружи, каким, наверно, был и внутри. Высоченный фламандец стоял
у рулевого колеса и посматривал в сторону Мегрэ, а жена его, такая
маленькая, больше похожая на девочку, со светлыми, почти белыми волосами,
склонилась над люлькой младенца и меняла под ним пеленку.
Несмотря на неумолчный шум машин, мчащихся по набережной Селестэн,
несмотря на скрежет крана, разгружавшего песок с "Пуату", было хорошо
слышно, как щебечут птицы, как плещутся волны Сены.
Трое бродяг все еще держались поодаль, и только толстуха пошла за
комиссаром под мост. Ее полинявшая, некогда красная кофта напоминала теперь
обсосанный розовый леденец.
- Как тебя звать?
- Леа. Обычно меня зовут "толстуха Леа". Это показалось ей очень смешным,
и она опять расхохоталась.
- Где ты ночевала прошлую ночь?
- Я вам уже говорила.
- С тобой кто-нибудь был?
- Только Дедэ, вон тот низенький, он сейчас повернулся к вам спиной.
- Дедэ твой друг?
- Все они мои друзья.
- Ты всегда ночуешь под этим мостом?
- Иногда я меняю квартиру. А что вы здесь ищете? Мегрэ и вправду что-то
искал. Он снова нагнулся над кучей хлама, составлявшего имущество Тубиба.
Теперь, когда помощник прокурора и его спутники ушли, он чувствовал себя
свободнее. Мегрэ не торопился. Он вытащил из-под тряпья таганок, сковороду,
ложку и вилку. Потом примерил очки в металлической оправе, с треснувшим
стеклом. Все затуманилось у него перед глазами.
- Тубиб надевал их только для чтения, - пояснила толстуха Леа.
- Непонятно, - начал Мегрэ, глядя на нее в упор, - почему я не нахожу...
Женщина не дала ему кончить. Она отошла на несколько шагов от конуры и
вытащила из-за большого камня бутылку, в которой еще оставалось пол-литра
фиолетового вина.
- Ты пила его?
- Да, я хотела прикончить. Пока Тубиб вернется, оно все равно прокиснет.
- Когда ты брала бутылку?
- Ночью, после того как его увезла "скорая помощь".
- Больше ни к чему не прикасалась?
Леа с серьезным видом сплюнула на землю.
- Клянусь!
Мегрэ поверил. Он по опыту знал, что бродяги никогда не крадут друг у
друга. Да и вообще редко крадут не только потому, что их могут сразу же
схватить, но в силу какого-то безразличия ко всему на свете.
Напротив, на острове Сен-Луи, были настежь распахнуты окна уютных
квартир, и в одном из них видна была женщина, расчесывавшая волосы перед
зеркалом.
- Ты знаешь, у кого он покупал вино?
- Я несколько раз видела, как он выходил из бистро на улице Аве-Мария...
Это недалеко отсюда, на углу улицы Жардэн...
- А как относился Тубиб к другим? Желая угодить комиссару и ответить
поточнее, толстуха задумалась.
- Право, не знаю... Он мало отличался от них...
- Он не рассказывал о своей жизни?
- У нас об этом никто не говорит. Разве что когда изрядно налакаются...
- А ему случалось напиваться?
- По-настоящему - ни разу.
Из-под кипы старых газет - они, видимо, служили бродяге своего рода
одеялом - Мегрэ извлек вдруг раскрашенную деревянную лошадку со сломанной
ногой. Но это его нисколько не удивило. Как, впрочем, и толстуху.
Какой-то человек, обутый в эспадрильи*, легко и бесшумно спустился по
откосу и подошел к барже фламандца. В каждой руке он держал по сетке с
провизией, откуда торчали два больших батона и перья зеленого лука.
* Эспадрильи - холщовые туфли на веревочной подошве.
Судя по всему, это был брат фламандца, очень похожий на Жефа ван Гута,
только помоложе и посимпатичнее. На нем были синие полотняные брюки и свитер
в белую полоску. Поднявшись на палубу, он перекинулся парой слов с братом,
потом посмотрел в сторону комиссара.
- Не трогай здесь ничего! А сама ты можешь мне еще понадобиться. Если
узнаешь что-нибудь... приходи, - сказал комиссар толстухе Леа.
- Неужто такая, как я, пойдет в ваше заведение? - опять рассмеялась она.
- Можно прикончить ее? - спросила она, показав на бутылку.
Мегрэ кивнул в ответ и пошел навстречу Лапуэнту, возвращавшемуся в
сопровождении полицейского. Комиссар приказал ему до прихода эксперта
охранять груду старья, составлявшего имущество Тубиба. Потом в сопровождении
Лапуэнта направился к "Зваарте Зваан".
- Вас зовут Хуберт ван Гут?
Куда молчаливее, а может, и подозрительнее, чем брат, юноша ограничился
кивком головы.
- Вчера вечером вы ходили на танцы?
- А что в этом плохого?
Акцент у него был меньше заметен. Разговаривая с ним, Мегрэ и Лапуэнту,
стоявшим на набережной, приходилось высоко закидывать голову.
- Где же это вы были?
- Возле площади Бастилии. Там есть такая узенькая улочка и на ней с
полдюжины кабаков. Я был у "Леона".
... ... ... Продолжение "Мегрэ и бродяга" Вы можете прочитать здесь Читать целиком |