Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Конецкий, Виктор - Конецкий - Вчерашние заботы

Проза и поэзия >> Русская современная проза >> См. также >> Конецкий, Виктор
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Виктор Конецкий. Вчерашние заботы

---------------------------------------------------------------

© Copyright Виктор Викторович Конецкий

WWW: "Якорь" - официальный сайт В.Конецкого

Origin: Библиотека Геликона

---------------------------------------------------------------

Повесть

* Четыре страницы от автора *


     О названии. Предполагалось, что назову повесть "СЕГОДНЯШНИЕ ЗАБОТЫ". Дело в том, что за двадцать лет до описываемого здесь арктического рейса мне пришлось первый раз капитаном пройти по той же дороге. А за двадцать лет до опубликования этой рукописи я написал свою первую повесть на арктическом дневниковом материале, назвав ее "Завтрашние заботы", потому что был молод и все еще казалось "в завтра", в будущем. Название нынешней должно было перекликаться с названием первой, но отражать день сегодняшний и меня сегодняшнего.

     Работа над рукописью затянулась, и за время работы я уже опять стал каким-то иным и понял, что название "ВЧЕРАШНИЕ ЗАБОТЫ" более соответствует смыслу и ритму написавшегося. И мы, и жизнь изменяемся все стремительнее. А значит, и флот. И главные герои этой повести для сегодняшнего флота в значительной степени рудименты. Уже другие совсем люди сейчас ведут в морях суда. Это не ради красного словца говорю, это правда.

     О жанре. Литературные теоретики не способны пока разобраться в том, какими жанрами написаны многие прозаические произведения в последней четверти двадцатого века.

     И сами прозаики не знают.

     Я определил жанр этого сочинения -- как "повесть-странствие". Мне по ряду причин надо в данном вопросе серьезно застраховаться. Потому прошу набрать крупно и жирно: "ВЧЕРАШНИЕ ЗАБОТЫ" ЕСТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЕ БЕЛЛЕТРИСТИЧЕСКОЕ". Ниже я еще много раз буду возвращаться к проблеме жанра и подчеркивать, что в повести нет документальной летописи какого-то определенного арктического рейса на определенном судне, хотя есть описания подлинных событий и встреч с известными на флоте людьми, с литераторами.

     Об эпиграфах. Ими я в первую очередь хотел подчеркнуть "производственный" характер повести. Она о труде. Читательская инерция очень сильна. От произведений, написанных на морском материале, традиционно ждут приключенческой романтики. Ее нет. Флот -- это производство; каждое судно -- огромный двигающийся цех, в котором работают инженеры, техники, высококвалифицированные рабочие, то есть мотористы и матросы. Эти люди любят море и свою профессию, но любят ее совсем иначе, нежели еще тридцать лет назад. Моряки стали производственниками в полном смысле этого достаточно неуклюжего слова. И пора настала не ожидать от морских книг развлекательного, приключенческого чтива.

     Несколько слов о сложностях писательства для профессиональных моряков.

     Великий Данте жил в расцвет парусного мореплавания и глубоко чтил высокое искусство парусного маневрирования.

     "Он был учеником этого наиболее уклончивого и пластического спорта -- идти против ветра, идя по нему", -- так написал Мандельштам. И еще заметил, что Данте не любил прямых ответов и прятался за спину или маску Вергилия.

     Понятие "лавировать" в человеческих отношениях имеет налет несимпатичный. Такой же налет имеет "сменить галс", когда дело идет о линии человеческого поведения.

     Моряки же знают, что в этих понятиях, которые являются синонимами, нет ничего плохого.

     Думаю, что нелюбовь Данте к прямым ответам, если она была, никак не может являться следствием его увлечения парусом и вообще мореплаванием. Море требует прямых вопросов и прямых ответов. Способность к быстрым решениям -- одно из основных качеств хорошего судоводителя. Характерным в большинстве случаев на море является еще то, что результат решения, его следствие, бывает наглядным и наступает быстро.

     Моряки -- плохие философы. Если рефлектирующий Гамлет уйдет в океан, он перестанет мучиться проблемой "быть или не быть".

     Может, Гамлет будет слишком ждать возвращения к конкретной земле, чтобы заниматься отвлеченными вопросами?..

     Почему морские рассказы так легко превращаются в "травлю" и так легко забываются? Вероятно, потому, что в "травле" чересчур много выдумки, то есть лжи. А откуда она? Ведь основная штурманская, судоводительская заповедь: "Пиши, что наблюдаешь!" И эта заповедь въедается в морское нутро: никогда не писать в журнал того, чего не наблюдаешь; всегда писать даже то, что кажется невероятным, если это невероятное наблюдается. (Случаи заведомой "липы" не рассматриваются.)

     Писание, как и судовождение, тоже серия решений, но процесс медлительный, результат его всегда остается за горизонтом, и о быстрой проверке правильности посылок не может быть и речи, как показывает мне собственный опыт. Необходимость для писательской и морской профессии прямо противоположных черт характера является, может быть, причиной того, что пишут моряки чертовски много, но значительных писателей из этой среды вышло мало.

     Однако это не значит, что судно, корабль не культивирует в человеке черт, необходимых художнику. И парус, и железо требуют от экипажа тщательных, аккуратных, монотонных, предусмотрительных забот -- иначе всех ждет гибель. Длительные заботы мы способны вынести только в том случае, если привязаны к предмету забот не за страх, а за совесть и любим его взыскательно.

     Черты характера людей моря наглядно отразились в облике портовых городов. В сложном искусстве архитектуры, где гармония поверяется не только алгеброй, но и геометрией, дух людей моря проявляется отчетливо. От мачт и рей -- строгость ленинградских проспектов и набережных.

     Даже высота потолков имеет истоки в судовой архитектуре. Петр, например, был моряком и привык к низким потолкам кают. На земле ему хотелось или привычно низкого подволока, или очень большой, небесной свободы над головой.

     Любое мореплавание -- и парусное, и нынешнее -- древнейшая профессия и древнейшее искусство. Оно умрет еще не скоро, но оно стареет уже давно. Все стареющие профессии и искусства, как уводимые на переплавку пароходы, хранят в себе нечто приподнимающее наш дух над буднями. Но передать это словами -- безнадежная затея. Такая же, как попытка спеть лебединую песню морской профессии, не поэтизируя ее старины, хотя старина эта полна ограниченности и жестокости. Моряк слушает не "голос моря", а шум воды в фановой магистрали своего судна. Судоводитель обязан думать и думает о нормальном, безаварийном возвращении, и эти мысли занимают в его мозгу то место, которое способно философствовать.

     Психика же некоторых читателей и критиков устроена так, что поверить в возможность для писателя неписательской, но профессиональной работы на каком-нибудь современном производстве они ни под каким соусом не могут. И если писатель в море работает всю свою жизнь, они все равно считают, что он там путешествует. И сравнивают его писания с "Римом, Неаполем и Флоренцией" Стендаля или "Бродячей жизнью" Мопассана. От такого сравнения бедняге остается один путь -- за борт. А кто же в таком случае за утопленника будет вахту стоять?
* Часть первая *


     Труд моряков относится к категории тяжелого.

     "Инструкция по психогигиене для капитанов и старших помощников судов морского флота СССР"
ПО СТАРОЙ ДОРОЖКЕ


     18.07. 15.00.

     Восьмизначные цифры будут обозначать: первые две -- сутки, вторые -- месяц, третьи -- часы, четвертые -- минуты. Иногда они будут фиксировать момент события, иногда -- момент записи события.

     Итак, 18 июля 1975 года в пятнадцать часов нольноль минут я получил предписание на теплоход "Державино".

     22 июля надлежало вылететь в порт Мурманск, куда судно шло из Ленинграда вокруг Скандинавии.

     Дальнейшая ротация, то есть порядок заходов судна в порты, предполагалась следующая: Мурманск -- Певек -- Игарка -- Мурманск -- один из портов ГДР.

     Теплоход "Державино" -- лесовоз, построен в 1968 году в Раума, Финляндия. Скорость 13,5 узла, район плавания неограниченный, автономность 24 суток, длина 102,27 метра, осадка в грузу 6,00 метров, водоизмещение 5580 тонн, мощность двигателя 2900 индикаторных лошадиных сил.

     Мое состояние в момент получения предписания -- некоторое недоумение. Около полутора лет я отплавал на Европу и сделал два круга на США. Круг -- это когда берешь груз на порты США из европейских портов, а из США -- на Европу. И домой, в Ленинград, между кругами не попадаешь.

     Беличье колесо.

     Но при всем при этом нормальные рейсы. И если бы мне предложили еще такой, то я бы постарался увильнуть. Но увиливать от невыгодного, тяжелого и нудного плавания в Арктику я не хотел и не стал.

     Политическая обстановка на этот момент в мире.

     Некоторая оттепель. Заголовки газет: "Рукопожатие в космосе", "Стыковка кораблей <> и <> осуществлена". Фотомонтаж: вверху американские и наши солдаты встречаются на Эльбе, в середине стыкуются космические корабли, внизу обнялись пять космических братьев.

     Но в Лиссабоне дела идут паршиво, положение на Ближнем Востоке, по словам Вальдхайма, "серьезное и продолжающее оставаться опасным".

     Хорошо хоть то, что я отправляюсь не на Ближний, а на Дальний Восток...

     Положение на спортивной арене. "Овации Ольге Корбут". Студентка из Гродно в блестящей спортивной форме. За нее можно не волноваться.

     15.30. Четырехзначные цифры будут в дальнейшем обозначать время внутри очередных суток: первые две -- часы, вторые -- минуты.

     Итак, по-сухопутному говоря, в половине четвертого дня замначальника пароходства по мореплаванию обрисовывает мне арктическую ситуацию.

     Я слушаю плохо, ибо боюсь назвать его "Шейхом" -- это подпольная кличка Наримана Тахаутдиновича Шайхутдинова. Я же подпольно влюблен в Шейха, но он, увы, влюблен в Омара Хайяма.

     -- Да-а, уйти в море может и дурак, -- задумчиво говорит Нариман Тахаутдинович, разглядывая огромную карту Арктики. -- А вот вернуться... тут уж нужен отнюдь не дурак.

     -- Если я что-нибудь напишу о предстоящем рейсе, то разрешите поставить эти бессмертные слова эпиграфом?

     -- Бога ради! Пожалуйста! -- широко дарит эпиграф Шейх.

     Под финал разговора узнаю, что нынче особо жестко требуют соблюдать "Положение о назначении в арктические рейсы дублеров капитанов".

     На ледоколах этот институт привился давно, а нашему пароходству сложно находить людей. Потому-то, очевидно, и нашли меня.

     Суть "Положения" в том, что на мостике во льдах обязательно должен быть капитан. Раньше суда подолгу лежали в дрейфах, их капитаны зачастую сами выбирали оптимальные пути и могли выкроить несколько часов для сна. Нынче техника заставляет находиться в движении во льду практически девяносто процентов рейсового времени, но никакой моряк, даже если он годится для выделки гвоздей, выстоять такое на мостике не в состоянии.

     Получив традиционное "Счастливого плавания" и печатную инструкцию, уже иду к порогу. Шейх останавливает:

     -- Вы с Фомичевым знакомы?

     -- Нет. Но слышал много.

     -- Н-да, -- загадочно ухмыляется Шейх. -- Еретик. И знаменитый драйвер. Вам полезно будет с ним поплавать. Потом расскажете впечатления. Мне для дела надо.

     -- Есть.

     "Драйверами" называли когда-то самых отчаянных капитанов чайных клиперов. Драйверы и в ураганный ветер не спускали парусов и не брали рифов, а когда мачты уже готовы были улететь к чертовой матери, стреляли в парус из пистолета. Дырочку от пули ураганный ветер за десятые доли секунды превращал в огромные дыры, и парус обвисал лохмотьями. А мачты оставались на местах.

     Спрашиваю:

     -- Нариман Тахаутдинович, вы имеете в виду то, что мне предстоит работать с капитаном отчаянного мужества?

     -- Не только это, -- со вздохом говорит Шейх. -- Плоховато вы знаете английский, Виктор Викторович. Англичане странная нация. У них одно слово обозначает разом сто пятьдесят смыслов и понятий. Я всегда восхищаюсь такой плюшкинской скупостью великобританцев на слова. И как они книги пишут?.. Н-да, придете домой -- посмотрите словарь на "драйвер".

     -- Есть, Нариман Тахаутдинович!

     Дома смотрю англо-русский словарь и прихожу к выводу, что мне предстоит встретиться с достаточно сложным человеком. Ибо слово "драйвер" работает у англичан в диапазоне от "гонщик" и "преследователь" до "надсмотрщик за рабами" и от мирного "кучер" до мрачного "доводящий до отчаяния". На американском сленге "драйв" -- продажа товаров по дешевке с целью конкуренции, в горном деле "драйвер" -- обыкновенный коногон, в сельском -- погонщик скота, в медицинском "ту драйв мед" -- сводить с ума. Еще это слово обозначает хозяина-эксплуататора, бизань-мачту, вождение автомобиля и... писательский труд ("ту драйв э пен" -- "гонять перо" в буквальном переводе).

     И вот я назначен дублером драйвера Фомы Фомича Фомичева.

     Посмотрим инструкцию.

     "Должностная инструкция дублеров капитанов судов на время плавания в арктических водах:

     1. Дублер капитана назначается приказом начальника пароходства из числа наиболее подготовленных старших помощников, имеющих опыт работы во льдах в условиях арктического плавания, для усиления вахтенной службы и обеспечения безопасности мореплавания.

     2. Дублер капитана относится к старшему комсоставу судна, подчиняется непосредственно капитану и отвечает за безопасность мореплавания во время несения своей вахты.

     3. В процессе подготовки и погрузки арктического груза дублер капитана оказывает помощь капитану в организации грузовых операций.

     4. Дублер капитана своим опытом, знаниями, всеми средствами содействует быстрейшему завершению арктической навигации.

     5. На время плавания на трассе СМП капитан своим приказом назначает конкретные часы, в течение которых дублер обеспечивает безопасность мореплавания, непосредственно осуществляет управление и маневрирование судном при самостоятельном плавании во льдах и в караванах за ледоколом. Вахтенные младшие помощники несут вахту в соответствии с уставом и выполняют свои уставные обязанности.

     6. В борьбе за живучесть судна дублер капитана по указанию капитана находится в месте наибольшей опасности и непосредственно руководит работами в соответствии с НБЖС-70.

     Зам. нач. БМП по мореплаванию

     Н. Шайхутдинов".

     22.07. 13.30.

     Прощаюсь с живой природой перед ледяной Арктикой.

     Отошел от муравейника аэропорта Пулково метров на триста.

     Присел на предельно загрязненную травку под чистыми березками, гляжу на серенькие кашки, говорю кашкам о любви. Они молчат. Нужна им моя любовь!

     Рядом траншея -- копают канализацию. Пахнет свежей землей.

     Солнце. Тени от березок ласкаются к кашкам. А в трехстах метрах пятитрубный аэропорт стоит на мертвом якоре, битком набитый человечеством.

     Июль. Мягкость ветерка. Зелень лета.

     Прощай, зелень.

     Рейс 1 8698. Взлетели точно.

     Когда пролетаем Имандру, начинает тянуть на воспоминания.

     Красивое озеро Имандра. Из-за его красоты я и погорел в ранней юности.

     ...Эшелон тянется от берегов Баренцева моря в Питер. Конец августа пятьдесят первого года, около девятнадцати часов. Мы где-то между Хибинами и Апатитами. Я -- часовой. Обязанности просты. На очередной остановке вылезаешь и ходишь вокруг да около концевого вагона с винтовкой наперевес.

     Политическая обстановка в мире -- пик холодной войны. Но мы знаем холодную войну как теплую, а то и чуть-чуть не горяченькую. И все мы -- воины -- вместе с газетами поднимаемся на штурм Марра, наступаем на теорию относительности, крепим оборону против морганистов...

     Суровое время. Но впереди отпуск. И ты влюблен первой и прекрасной любовью. И такой сногсшибательный закат над Имандрой: склоны гор алые, ели на их фоне черные, возле полотна по склонам насыпи цветут лиловые пышные цветы, между прибрежными валунами вода нежная, и каждое самое легкое облачко отражается в темнеющем штилевом зеркале озера. А тебя овевает ветерок, пахнущий елями, соснами и близкой свободой, ибо ты сидишь на полу теплушки, свесив ноги через порог, ждешь очередной остановки эшелона и поешь с коллегами "Прощайте, скалистые горы...".

     Тепловоз гудит предупреждающими гудками: сейчас застрянем на каком-нибудь полустаночке, освобождая место пассажирскому нормальному поезду. Пора кончать лирику и брать винторез. У меня он поставлен в уютном местечке -- у противоположной двери теплушки в уголке между дверью и стенкой, но...

     Винтовки в ее уютном гнездышке нет.

     -- Ребята, хватит шутки шутить! Куда винторез запрятали?

     Никто не признается, а эшелон уже едва ползет. Согласно инструкции, часовому пора выпрыгивать, чтобы осмотреться и войти в боевую форму для охраны товарищей и народного имущества от всевозможных опасностей.

     Теплушка обыкновенная, стандартная -- нары в два ряда по бокам, пятачок в середине свободен, пирамид для оружия нет. Винтовку получаешь перед заступлением в караул в штабном вагоне. Потому в инструкции сказано, что часовой с ней не расстается и в промежутках между остановками эшелона. Но перегоны на Кольском полуострове иногда очень длинные...

     -- Ребята, кончай разыгрывать!

     Шурую под сенниками-матрацами на нарах, лезу под сами нары, дергаю за ноги спящих. Мат-перемат из четырех десятков глоток. Потом боевые товарищи начинают кое-что соображать. Часть их включается в лихорадочный и бессмысленный поиск (знаете, исчезнет у вас из ванной комнаты мочалка, и вы ловите себя на том, что ищете ее и в столовой, и под комодом, и еще черт те где, хотя абсолютно ясно, что в столовую или в почтовый ящик попасть она никак не могла). Так вот, часть ребят включилась в такие поиски, а кое-кто начал уже удаляться от моей персоны, создавая знаменитый "круг безопасности", -- время, повторяю, было суровое. И от потенциального каторжника логично держаться подальше, чтобы каким-нибудь макаром не быть замешану в историю.

     Кто-то, самый умный, догадался, как дело происходило. Дверь теплушки, как у всякого телячьего вагона, откатывается в сторону по направляющим на колесиках. Изнутри стопорилась она деревянным клином. Клин от вибрации ослабел, между дверью и стенкой образовалась щель, винтовка в нее выпала; затем кому-то в щель стало на нары сквозить, он встал, накатил дверь обратно и опять запер на клин.

     Вот и все дела, браток. Закрыватель двери вспоминать этот момент не счел нужным. А может, "заспал" и действительно забыл. Мне же все важно было знать. Последний перегон был около сорока километров. Когда: в начале, середине, в конце перегона это случилось?..

     Эшелон уже стоит, мне давно пора выскакивать на стражу. А в голове: "Часовой на посту утерял боевое оружие с боевыми патронами -- трибунал? пять лет? десять? спишут в матросы?.."

     Начальник эшелона -- заместитель адмирала по строевой части полковник Соколов, уставник до мозга костей: на парадах и торжественных проходах по городским улицам он впереди, весь в золоте и владеет таким парадным шагом, что Павел Первый ему бы при жизни памятник поставил. А меня полгода назад разжаловали из старшин второй статьи -- за длинный язык -- в рядовые. Полковник Соколов обставил процедуру торжественно: был и барабанный бой, и срезание старшинских лычек, и отрывание козырька у старшинской фуражки прямо на плацу перед строем училища. Помнит меня полковник как облупленного...

     Вот эта строевая машина -- начальник эшелона, отвечающий за курсантов Высшего военно-морского училища, за будущих офицеров флота, -- расхаживала у штабной теплушки, ясное дело, парадным шагом. И так он это проделывал, что дерзко-задиристые и хамоватые кольские смазчики букс шмыгали носами, утирались промасленными рукавами ватников и проскакивали мимо полковника бочком и молчком, хотя никакого отношения к строевому механизму не имели и спокойно могли ругаться от души и размахивать молотками безо всяких яких.

     Все, Витя, вылезай, потому что приехали.
И:


     -- Разрешите обратиться, товарищ полковник?

     -- Что у вас, товарищ курсант?

     -- Докладывает часовой концевого вагона. Мною на последнем перегоне утеряна винтовка.

     -- Старшина Рысев!

     -- Слушаю, товарищ полковник!

     -- Взять под стражу! Поедет дальше в штабном вагоне!

     -- Лезь сюда! -- это Рысев говорит. Он мне лычки срезал.

     -- Товарищ полковник!.. Я... разрешите остаться!

     -- Старшина, проследите, чтобы снял ремень, и обыщите!

     -- Есть, товарищ полковник!.. Тебе сказано: лезь сюда!

     Я влез, расстегнул бляху, снял ремень и вывернул карманы. Ничего в них, кроме носового платка и махорки, не было. Рысев посадил в угол и еще отгородил от свободы скамейкой.

     "Часовой на посту утерял оружие -- трибунал и десять лет, как одна копеечка, а для примера могут и еще что-нибудь пострашнее выдать".

     Строевая машина поднялась в вагон.

     -- Доложите, что и как. Старшина, записывайте.

     Я доложил. И закончил мольбой: оставьте, мол, здесь, я побегу обратно и найду винтовку, я ее из-под земли выкопаю, я...

     -- А не найдешь -- башку с отчаяния под поезд? Или по молодой глупости дезертируешь? И мне за тебя трибунал?

     Дежурный по полустанку заглянул в вагон и доложил, что эшелон отправляется через пять минут.

     "По вагонам!.. По вагонам!.. По вагонам!.." -- покатилось вдоль и вдаль.

     -- Нет! Товарищ полковник, нет! Честное слово! Не найду -- вернусь!

     -- Товарищ полковник, здесь четверо лихих людей в тайге шатаются, -- вклинился с дурацким напоминанием старшина Рысев. -- Как бы они его не пришили.

     -- Молчать! Вас не спрашивают! -- рубанула строевая машина.

     И пошла шагать из угла в угол штабного вагона, а вместе с ней шли секунды и минуты, складываясь в десять лет. И главное даже не в тюрьме было, а в матери. Я знал: не переживет. Но также знал и понимал все то, что творилось сейчас в душе и мозгу строевой машины. Оставить меня -- нарушить законы, и каноны, и уставы, и кодексы. И ответственность взвалить себе на погоны, -- а семья? а служба? а карьера, в конце концов?.. И так просто -- оставить здесь пять человек, дать сопроводиловку, сообщить железнодорожному начальству, а разиня пусть катит за решетку. Конечно, и при таком варианте взыскание влепят и ему, полковнику Соколову, но всего на уровне выговора. А если мальчишка сдрейфит и ударит в бега? Конец тогда Соколову. Вот какой вопрос на уровне "быть или не быть?" решала строевая машина. Время, еще раз повторяю, суровое шагало, катилось, текло и по стране и по планете.

     -- Старшина!

     -- Есть, товарищ полковник!

     -- Отдай ему ремень!

     -- Есть!

     -- А ты -- бегом за бушлатом! И сразу сюда! Марш!

     Я кубарем вылетел из вагона и помчался за бушлатом, еще не понимая толком, что означает ремень, что -- бушлат и зачем бегом обратно.

     Тепловоз визгливо гуднул, когда я подбежал к штабному вагону с бушлатом.

     -- На поиски сутки, -- сказала строевая машина. -- Сейчас, -- взглянула она на часы, -- двадцать сорок восемь. Этот перегон был тридцать шесть километров. Через сутки при любом результате поисков догоняете эшелон на любом поезде. Все ясно?

     -- Так точно! Спасибо, товарищ полковник!

     Эшелон дернулся. И в каком-то беззвучии покатили теплушки в свой вечный, тупой, безропотный путь. Я даже лязга буферов не услышал -- немое кино. Но человеческий голос в сознание проник:

     -- Эй! Старшина! Брось ему хлеба!

     -- Не надо! Не надо! -- крикнул я.

     -- Рысев! Кому приказано?! -- прорычала строевая машина, и из проема дверей штабного вагона вылетела буханка.

     Ребятишки пялили зенки, пока эшелон тянулся мимо -- теплушка за теплушкой.

     Кое-кто из них меня любил, кое-кто наоборот, но все пялились с испуганным любопытством.

     Через минуту на безымянном кольском полустанке никого не осталось, кроме меня и буханки черного хлеба. Я ее не поднял. Не до нее было, дураку.

     На мне были белая брезентовая роба, бушлат, бескозырка и яловые ботинки -- "гады" на курсантском языке.

     Вы когда-нибудь бегали по железнодорожным путям? Если бежать по шпалам, то надо или прыгать через две на третью, или частить по одной. И то и другое невозможное дело, если надо действительно бежать, а не кое-как передвигаться. Конечно, можете попробовать бежать обочь путей, но там был гравий, он осыпался под "гадами", от него невозможно было толкаться для настоящего бега. А надо было именно бежать. Я не так опасался того, что винтовку найдут лихие люди, как того, что ее сопрет какой-нибудь стрелочник. В таежной глухомани Хибин, во глубине Кольского полуострова винторез с полной обоймой боевых патронов для стрелочника был бы таким сюрпризом, что он никогда и никому его не отдал бы ни за мольбы, ни за слезы, ни за деньги, ни даже за коврижки.

     Вы когда-нибудь пробовали начинать забег на тридцатишестикилометровую дистанцию после того, как месяц почти не двигались, сидя в отсеках подводной лодки?

     Уже через несколько минут так заболело под ложечкой, что я сошел с дистанции и сел на рельсу, скрючившись в три погибели.

     Сумерки перетекали в кромешную ночь. С одной стороны насыпи шумела тайга, с другой -- довольно далеко внизу -- чуть плюхали в камень Хибин Имандра. Глухо было вокруг. И сквозь боль я ощутил одиночество. Первый накат одинокости в ту ночь, еще слабый накат -- как бы пленка одиночества.

     Я, как всякий, кто служил в армии или на флоте, был не один раз гоняем в кроссы с полной выкладкой. И знал, что боль под ложечкой можно преодолеть только тем, что будешь продолжать бежать дальше, сквозь нее.

     И я побежал, то прыгая через шпалы, то по осыпающемуся гравию. Но мне ведь не просто бежать надо было. Мне надо было смотреть во все глаза, чтобы не протащиться мимо винтореза. А как он упал? Куда закатился по инерции? Надежда обнаружить винторез сохранялась только потому, что выпал он не в сторону откоса насыпи к Имандре, а в противоположную сторону -- между путями.

     Километра через два я скинул бушлат и даже не оглянулся на него. Боль под ложечкой слабела, но черт бы побрал брезент робы! Этот жесткий морской брезент не для сухопутных кроссов. Он начал сдирать кожу на коленях. А широкая рубаха робы, которую я выпростал из-под ремня (взмок от пота), сильно парусила. И где-то на пятом километре я скинул и ее. К этому моменту я, ясное дело, уже не бежал, а брел и пучил глаза во тьму,

     Тьма возле самой земли была какая-то более светлая, чем окружающий мир. Быть может, озеро собирало в линзу штилевых вод свет звезд и отбрасывало под ноги.

     Кажется, не думал ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Сил хватало только на то, чтобы гнать и гнать себя вперед. Брезент содрал кожу на коленях до ощущения мокроты, но расстаться со штанами я не решился. Тем более что главная боль спустилась ниже. Морские "гады" носятся не с портянками, как сапоги в презренной пехоте, а с носками. Железная яловость ботинок не амортизировалась носками и терзала щиколотки почище брезента робы.

     На двенадцатом километре я понял, что наступает каюк, что надо отлежаться, спуститься к озеру и попить. До этого запрещал себе думать о воде, потому что знал: пить нельзя.

     И вот когда я остановился, чтобы собраться с силами и съехать с насыпи к Имандре, то увидел винтовку.

     Боевая подруга торчала из кучи запасного гравия прикладом вверх, на треть воткнувшись в кучу стволом. До винтовки было шагов десять. Я не стал их делать. Я съехал на заду с насыпи, подполз к урезу воды и опустил башку в чуть колыхающуюся волну. Потом расшнуровал и снял "гады". Носки были сочными от кровищи. Стаскивать их я не стал -- было больно. Я сунул ноги в Имандру, которая спасла меня привиденческим светом своих вод. Но в первую очередь-то спас меня, ясное дело, полковник Соколов.

     Кажется, я заплакал, потому что после напряжения сразу наступил спад и я ослабел физически и духовно.

     Штиль был над озером. Черное зеркало. Но вода все-таки чуть колыхалась. И шорох время от времени прокатывался вдоль берега. И мощные деревья за насыпью тоже пошевеливали черными вершинами с древесным шумом.

     Я первый раз в жизни был ночью в тайге.

     Из черного зеркала озера торчали под берегом белые глыбы. Казалось, они тоже шевелились. От жути и одиночества или просто остывая после кросса, я затрясся мелкой дрожью. Ведь, кроме мокрой от пота тельняшки, на мне ничего не было. И вообще, следовало начинать обратное движение -- еще двенадцать километров по шпалам, по шпалам.

     Более истертую ногу я обмотал носовым платком, штаны засучил выше колен и выбрался на насыпь. Вытащил и обтер рукавом тельника винтовку, пару раз щелкнул затвором, убедился, что все с затвором в порядке, загнал патрон в патронник на всякий пожарный случай и сразу почувствовал себя не таким уж и одиноким в ночи Кольского полуострова. И тогда вспомнил о наличии махры в кармане. Это было замечательно сесть на рельсу, свернуть закрутку и закурить горячую махру, когда между стертых коленок зажата винтовка.

     За все это время мимо не прошел ни один поезд, а тут рельса подо мной начала подрагивать и я увидел в чуть уже сереющей тьме свет фары. Катил тепловоз, но без состава.

     Мне продолжало везти!

    

... ... ...
Продолжение "Вчерашние заботы" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Вчерашние заботы
показать все


Анекдот 
История эта произошла в штатах, где я сейчас в разгаре своего обучения в бизнес-школе при MIT, Massachussets Institute of Technology, который известен среди прочего как "лучшая инженерная школа мира" и этот образ всячески поддерживается даже в голливудских фильмах.

... Так вот, летели мы как-то в рамках учебной программы большой группой
-- человек 60 -- утренним рейсом из Техаса в Луизиану. Надо сказать, что накануне большинство бурно отмечало завершение очередного этапа и многие отрубились еще до взлета. Те же, кто не заснул (и я в том числе), хоть и не показывали этого, но страдали недугом в простонародии называемом похмельем.

Бортпроводник, узнав, что летит большая группа студентов из MIT, решил развлечься следующим образом – задать задачку и любого, кто ее решит, угостить бесплатным алкоголем. Я, как вы сами понимаете, насторожился.

Задачка такая: "супругам в сумме 91 год. Муж в два раза старше, чем была его жена, когда ему было столько, сколько его жене сейчас. Нужно определить сколько им сейчас".

Я не поверил своим ушам -- видимо, эта задача казалась ему верхом интеллектуального пилотажа. Короче, через двадцать секунд (столько потребовалось моему с трудом соображающему мозгу, чтобы ее решить) я стал ерзать на своем месте, пока, наконец, не остановил стюардессу. Она услужливо протянула мне карандаш и бумагу, но я просто назвал ей ответ.

и, о чудо! , бесплатное пиво в 10 утра :)!!!

стюардесса некоторое время с испугом смотрела на меня, жадно пьющего пиво, а потом спросила: "Вы математик?" Я поперхнулся. Хотел я было ответить, что я похмельный русский инженер-бауманец, но решил проявить политкорректность и поддержать бренд другого тоже ставшего родным вуза и сказал: "я просто из MIT" :) Помню, соседи по ряду с большим уважением посмотрели на меня.

К слову, вторым, кто решил эту задачу был наш руководитель группы, профессор Дон Розенфельд, который, видимо, тоже как и я чувствовал себя неважно :)

Для тех, кто интересуется, ответ: жене 39, мужу 52 (когда его жене было 26 (=56/2), ему было 39), а самое сложное в ней – воспринять ее на слух на английском языке :)
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100