Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Брин, Дэвид - Брин - Жюль Верн. Париж покоряет всех

Фантастика >> Зарубежная фантастика >> Брин, Дэвид
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Жюль Верн. Париж покоряет всех

----------------------------------------------------------------------------

Перевел с английского Олег Битов

"Если", No 11, 1997

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru

----------------------------------------------------------------------------

В первые десятилетия двадцатого века никто,

наверное, не поверил бы, как сильно повлияет вторжение

из космоса на все человеческие дела. Ужасное нападение

со стороны наших небесных соседей-врагов, марсиан,

оставило в зелено-голубом мире, который мы называем

своим домом, глубокие шрамы и внесло в его жизнь

огромные перемены. Составленный мной отчет

о марсианском вторжении на рубеже двух веков получил

широкое распространение и, подозреваю, знаком всем

читателям. На этот раз я собрал воспоминания других

известных людей, чей опыт соприкосновения с марсианами

может оказаться интересным и поучительным для тех,

кто изучает первую межпланетную войну человечества.

Как бывало во все века, история живет в воспоминаниях

свидетелей, и иногда воспоминания ошибочны. Несмотря

на это, они заслуживают опубликования - пусть цену им

определит будущее. В заключение я должен поблагодарить

своего доброго друга, месье Жюля Верна, за его личные

заметки и помощь в получении ряда рукописей, а также

за написание послесловия к этому тому.

Г. Дж. Уэллс



     Я начинаю свое повествование с самой обычной вечерней прогулки по улицам светоносного города, хотя в течение этой прогулки заурядное быстро сменилось необыкновенным. Я приехал в Париж посоветоваться с издателями, равно как и навестить старых друзей, и отдать должное волшебной кухне, какой мой провинциальный Амьен похвастаться не может. Хоть я и достиг ныне преклонных лет и приближаюсь к семидесяти, я до сих пор не чураюсь острых блюд и сохраняю склонность разглядывать юных дам, когда они демонстрируют на бульварах новейшие моды, обольщая молодых людей и разбивая им сердца.

     Я прибыл в тот день в город в надежде, как и большинство других моих соотечественников, что инопланетный ужас, опустошающий южную Францию, докатится до долины Сены не раньше чем через несколько дней, а то и недель. Нас уверяли, что область Иль-де-Франс будет защищена любой ценой. Вот и случилось, что я, обманутый этими фальшивыми заверениями, оказался в столице в тот самый вечер, когда пришла беда.

     Париж! Он по-прежнему оставался прекрасным образчиком нашего прогрессивного века - казалось, эти беспокойные часы, атмосфера напряженного ожидания лишь добавляют городу обаяния: ночью он мерцал газовыми и электрическими фонарями, днем жужжал только что появившимися электрическими трамваями, чьи чудотворные провода пересекались над улицами как провозвестники новой эры.

     Здесь я когда-то начинал молодым адвокатом, унаследовавшим профессию отца; тем не менее глава нашего семейства великодушно простил мне попытки попробовать свои силы на литературном поприще, сперва в театре, а затем и в многочисленных обширных прозаических опытах. "Испей Парижа вдоволь, сын мой! - так он напутствовал меня, провожая весенним днем на вокзале в Нанте. - Вкуси от чудес эпохи! Ты одарен острым зрением - поделись своей проницательностью с другими. Вот увидишь - это поможет изменить мир!.."

     Без такой помощи и поддержки посмел бы я, дерзнул бы разведывать бессчетные тропинки будущего со всеми их чудесами и опасностями? Со дня начала марсианского вторжения я помимо собственной воли размышлял о своей необычной судьбе, в которой мне к тому же чрезвычайно везло, в то время как человеческое везение в целом, кажется, сходит на нет. Кошмар нависает над нами с запада и с юга - и вскоре сотрет без следа все, чего я достиг, и все, чего достигло человечество за долгие века, по которым карабкалось из бездны невежества...

     Я прогуливался в компании ученого мужа месье Бошампа, и настроение у меня было на редкость угрюмым - а ведь до первой моей встречи с ужасающими марсианскими машинами оставался почти час. Конечно, я следил за рассказами очевидцев, поведавших о болидах, которые обрушивались на землю с такой силой, что фонтаны земли и брызги камня взмывали вверх наподобие новых взрывов вулкана Кракатау. Очень скоро выяснилось, что это отнюдь не метеорологическое явление, поскольку на поверхность вылезли, как насекомые из подземной норы, трехногие существа, исполненные немыслимой злобы к нам. Оседлав гигантские машины-треножники, непрошеные гости без промедления двинулись вперед с единственной целью - разрушать, разрушать все подряд!

     Всеобщая бойня, безжалостные залпы, бушующие пожары - ни одно из этих бедствий пока еще не добралось до цветущих краев к северу от Луары. Но не счесть сообщений о селах, буквально втоптанных в землю, о выжженных дочерна полях, о толпах беженцев, сраженных на бегу.

     Вторжение! Слово вспоминалось без большого труда. Всего-то двадцать восемь лет прошло с тех пор, как после падения Седана северная Франция познала топот сапог захватчиков. В отдельных кварталах Парижа и поныне заметны шрамы - прусские расстрельные команды выбивали кратеры на стенах, мешая штукатурку с кровью коммунаров, роялистов и буржуа - всех без разбора.

     Однако ныне Париж трепетал перед надвигающимся злом такого масштаба, что по сравнению с ним пруссаки 1870 года казались добродушными сельскими кузенами, заглянувшими в город на минутку потехи ради.

     Обо всем этом я размышлял, покидая вместе с Бошампом здание национальной военной академии, где нас наряду с другими именитыми гражданами собрали, чтобы ввести в курс дела. С каменных ступеней мы смотрели на Сену, мимо палаток 17-го добровольческого корпуса, по иронии разбившего лагерь как раз на площади Марсова поля, на лужайке бога войны, поверх истоптанной травы и измятых цветов.

     А над всей бурной (но в итоге тщетной) военной активностью высилась башня месье Эйфеля, воздвигнутая в честь недавней выставки, - чудесное свидетельство возможностей металла и человеческого гения и вместе с тем объект множества насмешек.

     - Со временем публика станет относиться к ней более терпимо, - заметил я, поскольку взгляд Бошампа ни на секунду не отрывался от величественного шпиля.

     Мой попутчик иронически фыркнул, не сводя глаз со стальных изгибов.

     - Долго такое уродство никто не потерпит, - парировал он.

     Повернув на восток к Сорбонне, мы на какое-то время отвлеклись от действительно мрачных мыслей, вступив в спор о достоинствах и недостатках творения Эйфеля. В недавних опытах по передаче радиоволн было доказано, что практический эффект резко возрастает, если в качестве антенн использовать высокие башни. Я предложил Бошампу пари, что со временем башня откроет перед нами и другие непредвиденные возможности.

     Увы, даже эта тема не сумела отвлечь нас надолго от опасности, надвигающейся с юга. Только что пришли новости из винодельческих районов, и самая последняя - что заводы Вуврэ разбиты, виноградники вытоптаны, и все горит. А ведь это была моя любимая марка среди легких искристых вин (пожалуй, даже предпочтительнее свежего Сансера). Почему-то столь обыденная утрата воспринималась острее, чем сухие цифры потерь, пусть число погибших и раненых уже исчислялось миллионами.

     - Должен же быть какой-то метод! - воскликнул я, когда мы приблизились к сверкающему куполу на площади Инвалидов. - Должен существовать научный подход к уничтожению агрессоров!

     - Военные делают все, что только возможно, - откликнулся Бошамп.

     - Шуты гороховые!..

     - Но вы же слышали, какие они несут потери. Полки, дивизии полегли в полном составе... - Бошамп запнулся. - Армия гибнет за Францию! За человечество - ведь Франция безусловно составляет лучшую его часть...

     Я повернулся к собеседнику, вдруг осознав остроту парадокса: величайший военный гений всех времен лежит в гробнице под куполом совсем рядом с нами {Имеется в виду Наполеон Бонапарт, гробница которого находится на площади Инвалидов.}. А впрочем, и он, наверное, оказался бы беспомощен перед силами, рожденными вне нашего мира.

     - Я не упрекаю армию в отсутствии храбрости, - заверил я.

     - Тогда как же вы можете утверждать...

     - Я упрекаю ее в отсутствии фантазии.

     - Чтобы побороть немыслимое, нужно...

     - Воображение!

     С известной долей робости, поскольку он знал мои воззрения по этому поводу, Бошамп продолжил:

     - Я читал в журнале, что британцы консультировались с известным фантастом мистером Уэллсом.

     В ответ на это я мог лишь недоуменно вытаращить глаза.

     - Он не сумеет предложить никакой помощи, одни вымыслы.

     - Но вы сами только что сказали...

     - Воображение и вымысел - далеко не одно и то же.

     В это мгновение ветерок донес до нас резкий запах серной кислоты с очистных работ у реки. Я поморщился, и Бошамп превратно истолковал мою гримасу - словно она была адресована Уэллсу.

     - Он пользуется успехом: Многие сравнивают его с вами.

     - Сравнение неудачное. Его рассказы не базируются на научной основе. Я опираюсь на достижения физики. А он просто придумывает.

     - В условиях кризиса...

     - Я отправляюсь на Луну в пушечном ядре. Он - в летательном аппарате, который выполнен из металла, неподвластного гравитации. Это было бы здорово - но покажите мне такой металл! Пусть мистер Уэллс предъявит его публике!

     Бошамп нервно сморгнул.

     - Совершенно с вами согласен. Но ведь наша наука оказалась неспособна справиться с самой неотложной задачей - защитить нас от вторгшихся чудовищ!

     Мы пошли дальше, минуя толпу жаждущих поклониться гробнице Наполеона, и продвинулись довольно далеко по улице Варенн - за рекой уже был виден дворец Пти-пале, - когда я сказал:

     - Конечно, мы технически отстали от этих зловредных тварей. Но не так уж далеко - на век, быть может, на два...

     - Ну нет, конечно, больше! Перелет между двумя мирами...

     - ...может быть осуществлен несколькими способами, и мы в состоянии их понять.

     - Что вы думаете о взрывах, которые астрономы наблюдали на поверхности красной планеты ранее? Теперь ученые считают, что это были вспышки при запуске марсианского флота вторжения. Мы такой мощью, конечно же, пока не располагаем.

     От подобного возражения я попросту отмахнулся.

     - Этот эффект я предвидел давным-давно в романе "С Земли на Луну". Разрешите напомнить, что он опубликован тридцать три года назад, когда в Америке едва закончилась гражданская война.

     - Вы полагаете, астрономы наблюдали выстрелы из исполинской марсианской пушки?

     - Разумеется! Конструируя свой лунный корабль, я прибегал к новым инженерным решениям и приспособлениям. Мне было ясно, что снаряды не могут быть стальными, как конструкции Эйфеля. Вот я и предположил, что будут найдены способы отливать их из алюминия. Принципиально, - я вновь махнул рукой, - в этом нет ничего невозможного, технические трудности можно решить...

     Ветер переменился, и теперь я с удовольствием вдыхал крутые кухонные ароматы города кулинаров. Чеснок, шипящие на сковородах овощи, дразнящие запахи разнообразного мяса - какой контраст с ужасом, надвигающимся на город и уже завладевшим нашим сознанием! На улице Сен-Гренель я заглянул в одно из бесчисленных крошечных кафе. Озабоченные лица мрачно переглядывались со своими отражениями в широких цинковых стойках, заляпанных абсентом. Вино потоками лилось в жадные глотки, порывами налетали невнятные шепотки. Бошамп тоже понизил голос, но продолжил прежнюю тему:

     - Стало быть, марсиане воспользовались артиллерией, тягловой силой любых сражений?

     - Не обязательно, есть и другие средства, - ответил я.

     - Вы про свои дирижабли?

     - Не притворяйтесь невеждой, Бошамп! Вы отлично знаете, что в межпланетном пространстве нет воздуха.

     - А тогда как же они ухитряются маневрировать? Они оказались в Азии, в Африке, свалились на американцев и на наших достойных соседей - британцев. Они контролировали места посадок, все было спланировано тщательным образом...

     - Ракеты - вот в чем дело! В моем первоначальном проекте использовать пушку был дефект - теперь я понимаю, что пассажиров в момент выстрела расплющило бы в лепешку. Если использовать более медленное расширение вещества, подобная участь им не грозит.

     - Но как проложить курс между планетами? Нужна невероятная точность!

     - Важно выработать общую концепцию, а за изобретателями дело не станет. Не пройдет и столетия, как ракеты начнут взлетать в небеса даже с нашей планеты. Ручаюсь, Бошамп, так и будет!

     - При условии, что мы уцелеем в ближайшие две недели, - заметил он мрачно. - А уж о столетии лучше и не заикаться...

     - Чтобы уцелеть, следует начать размышлять. Следует охватить мыслью весь круг вероятностей.

     С этими словами я взмахнул свернутым зонтом, повел им вокруг себя и вдоль улицы Ренн к поднимающемуся на юге холму Монпарнас. Непроизвольно я проводил кончик зонта взглядом - и таким образом оказался в числе первых, кто приметил одну из марсианских машин, поднявшуюся, как исполинское насекомое, над обреченным холмом.

     В человеческой натуре есть нечто, навязывающее нам отвращение к необычному и неестественному. Мы тяготеем к парности - две руки, две ноги, два глаза, два уха, даже два соска (если затронуть предмет столь деликатный - но примите во внимание, что я остаюсь объективным человеком науки). Парность представляется нам существенной, кроме случаев, когда Природа диктует не парность, а единственность: у нас один рот и один орган размножения. Так или иначе, наши биологические особенности воспринимаются как единственно естественные, и то обстоятельство, что агрессорам свойственна тройственность, внушает любому жителю Земли инстинктивный ужас. И никому не надо ничего объяснять, что это чуждые нам существа, причем чуждые в худшем смысле слова.

     - Они прорвались! - вскричал я. - Похоже, фронт не выдержал!

     Толпа вокруг нас заметила тот же кошмарный силуэт, нависший над копотью вокзала Монпарнас. Мужчины забегали, женщины завыли - а самые храбрые, вне зависимости от пола, бросились навстречу опасности, к последней хлипкой линии обороны города, туда, откуда доносился треск ружейного огня.

     По обоюдному молчаливому согласию Бошамп и я воздержались от участия в общей суете. Два старика, у которых чувство собственного достоинства давно перевесило физическую силу, - мы могли пригодиться сейчас разве что своим жизненным опытом и закаленным умом.

     - Берегитесь лучей, - произнес я бесстрастно.

     Вынужден признать, что я старался сохранить рассудок, да и решимость, цепляясь за детали, как утопающий за соломинку. Мы впервые видели своими глазами, как безжалостные тепловые потоки хлещут по поездам, поджигая вагоны, взрывая локомотивы в одно мгновение.

     - Кажется, их лучи похожи на волны Герца? - предположил Бошамп, впрочем, не слишком уверенно.

     Помнится, мы все были очень увлечены этим замечательным германским открытием и первыми опытами по его применению для связи без проводов. И все-таки даже меня идея Бошампа заставила вздрогнуть - еще бы, если подобные волны можно сконцентрировать в испепеляющие лучи...

     - Может быть, - согласился я. - Если верить легендам, Архимед сконцентрировал световые лучи, чтобы отбросить корабли римлян от Сиракуз. Но волны, открытые Герцем, метровой длины, и энергии в них не больше, чем во взмахе мушиного крыла. А здесь...

     Я буквально подпрыгнул, утратив всякий самоконтроль, когда к западу от первой боевой машины показалась вторая, еще большая, почти величественная. Она также извергала ярко-красные разрушительные лучи, расплескивая пламя по всему южному горизонту; казалось, луч играет со строениями, как кошка с мышью.

     - Нам никогда не справиться с такой силищей, - мрачно изрек Бошамп.

     - Конечно, времени у нас мало, - согласился я. - Но вам, мой друг, удалось направить мои размышления в определенное русло...

     Люди вокруг нас суетились в нескрываемой панике. Экипажи мчались, не обращая внимания на пешеходов, перебегающих улицы. Лошадей нещадно стегали, и они неслись сумасшедшим галопом. Я развернул колумбийскую сигару - ситуация требовала ясности мысли, и нельзя доказать превосходство ума, не выказав характера и мужества.

     - Нет, - сказал я, - тут нужно нечто иное. Не волны Герца, но, возможно, что-то с ними связанное...

     Бошамп вновь оглянулся на треножники, сеющие разрушение и смерть. Лоб его покрылся озабоченными морщинами.

     - Если не только ружья, но и пушки оказываются бессильны...

     - Тогда нужно обратиться не к механике, а к какой-то другой науке.

     - К биологии? Разумеется, у Пастера есть последователи... - Бошамп явно мучился, пытаясь сосредоточиться. - Если, допустим, заставить марсиан - не машины, а их самих - выпить зараженное молоко...

     Я поневоле хмыкнул.

     - Вы поняли меня слишком буквально, мой друг. Уж не прикажете ли подать им это молоко на серебряном подносе?.. Бошамп подтянулся.

     - Я только хотел...

     - Это уже неважно. Гипотеза напрашивалась сама собой. Разве вам не видно, что вторая машина стоит в точности там, где был расположен Пастеровский институт, и что от него остались одни руины?

     Хотя биология в семье наук - младшая и вечно притесняемая сестра, мне было огорчительно представить себе великолепную коллекцию культур в пробирках, ныне раздавленных плоскостопыми лапами треножника. Но здесь, увы, уже ничем не поможешь.

     - Идеи англичанина Дарвина в данном случае также неприменимы - для их реализации понадобились бы тысячи лет. Нет, я имел в виду не биологию, а физику в ее новейших разделах.

     Я находился на открытом пространстве, где были все условия для того, чтобы слова вылетали, прежде чем мысль обретет четкую форму, - по-моему, так легче извлечь ее из глубин сознания... Вокруг нас раскинулся прекраснейший город Земли, на его знаменитых улицах уже мерцали газовые фонари. Может быть, обратиться к газу? Нет, опять нет: марсиане доказали свою невосприимчивость к самым ядовитым газам, какие пыталась применить армия.

     Что же дальше? Я всегда верил, что решение грядущих проблем обычно лежит прямо на виду, в уже доступных нам материалах и понятиях: скажем, все идеи, необходимые для подводных лодок, воздухоплавания и даже межпланетных сообщений, известны в течение многих десятилетий. Фокус в том, чтобы расположить эти идеи в нужной последовательности.

     В тот самый миг, когда я сформулировал свою мысль, раздался звук столь громкий и резкий, что перекрыл какофонию на юге. Дребезжащий рев, сопровождаемый ржанием перепуганных лошадей, приближался с противоположного направления, от реки! Я сразу же опознал лязгающий двигатель внутреннего сгорания, незадолго до того изобретенный герром Бенцем. На нас катилась самодвижущаяся повозка с несколькими людьми и каким-то сверкающим аппаратом. С первого взгляда стало ясно, что у механического экипажа есть достоинство, какого никто не мог предугадать: водитель направлял его навстречу опасности, чего не позволила бы ни одна лошадь на свете.

     Шипящая конструкция остановилась неподалеку от нас с Бошампом. Затем раздался выкрик с акцентом, самым пронзительным из всех известных людям, зато как нельзя лучше приспособленным к безбрежным и безлесным просторам за океаном:

     - Ну-ка давай работай, вонючий кусок железа! Заводись, или я разломаю тебя на части без помощи марсиан!

     Говоривший был в одежде рабочего, из карманов на широкой крепкой груди торчали инструменты. Копна рыжеватых волос выбивалась из-под изогнутых полей огромной шляпы вроде тех, с какими познакомила нас труппа Баффало Билла, когда гастролировала по Европе несколько лет назад {Уильям Коди (1846-1917), более известный под прозвищем Баффало ("Бизон") Билл, прославился как организатор ковбойско-индейского "Шоу Дикого Запада", с которым объездил в конце XIX века всю Европу.}.

     - Тише, Эрнст, - откликнулся стоящий рядом, явно более культурный, но и более язвительный. - Что толку ругать машину? Быть может, мы уже достаточно близко, чтобы получить необходимые данные.

     Вот оно что, догадался я, - союз троюродных братьев. Люди англоязычного происхождения всегда пленяли меня своей безграничной изобретательностью, и все-таки мне бывает трудно убедить себя, что соплеменники Эдгара Аллана По в родстве с соотечественниками Вальтера Скотта.

     - Что скажете, Фраунхофер? - англичанин завершил отповедь вопросом, обращенным к третьему в повозке, судя по сложению, убежденному любителю шницелей. Тот прильнул к линзам, нацеленным на боевые треножники. - Можно получить четкие показания с такой дистанции?

     - Ба! - Лысый немец выругался. - От взрывающихся зданий, от пожаров я получаю множество линий, типичных для процессов горения. А вот лучи сами по себе - это абсурд. Полный абсурд!

     Я сделал вывод, что передо мной ученые за работой, в точности как я рекомендовал в дискуссии с Бошампом, и их работа ценнее мощи шестидесяти батальонов. Собственно, только в усилиях просвещенных умов - единственная надежда человечества.

     - Что значит абсурд? - Показалась четвертая голова, молодая, темноволосая, с какими-то устройствами на ушах; эти штуковины напоминали накладные щитки от мороза, но были соединены проводами с машиной, сплошь покрытой циферблатами. Я опознал миниатюрные телефоны, передающие звук чуть слышно, зато прямо в уши. Молодой человек говорил с итальянским акцентом и сохранял удивительное спокойствие. - Что абсурдного в спектре этих лучей, профессор?

     - Спектра нет и в помине! - отозвался немец. - Прибор показывает лишь один оттенок красного цвета, тот же, что виден невооруженным глазом, когда лучи разрушают все вокруг. Никаких линий поглощения, ровное ярко-красное поле, и все!

     Итальянец задумчиво пожевал губами.

     - Возможно, используется одна-единственная частота...

     - Если вы настаиваете на сопоставлении света с вульгарными лучами Герца...

     Спор настолько увлек меня, что когда Бошамп решил привлечь мое внимание, то поневоле чуть не сшиб меня с ног. По-моему, право на подобный рывок он имел только в одном случае - если бы марсиане приблизились к нам вплотную. С этой мыслью я повернулся, ожидая увидеть дискообразную ступню чудовища, нависшую над нами и готовую нас расплющить. Однако Бошамп, белый, как полотно, споткнулся на ровном месте и дрожащей рукой показал вдаль:

     - Берн, взгляните!..

     К великому моему изумлению, агрессоры резко изменили курс, вместо прямого пути к Сене отклонились влево и, обращая строения в пыль, стремительно двигались именно туда, откуда мы с Бошампом только что ушли. В ту минуту нас обоих посетила одна и та же мысль: должно быть, командиры боевых треножников заметили военный лагерь на Марсовом поле. Или решили уничтожить примыкающую военную академию. Мне даже пришло в голову, что их целью служит усыпальница величайшего из полководцев Земли - не намерены ли они разрушить святыню и вместе с ней нашу волю к сопротивлению?

     Но нет, нет! Правду мы осознали много позже.

     Здесь, в Париже, завоеватели внезапно возжаждали иной победы.


     Ближе к вечеру пожары усилились. Ярость марсиан, казалось, несколько ослабла, зато в городе всякое самообладание совершенно утонуло в откровенной панике. Широкие бульвары, которые барон Османн подарил Парижу в дни Второй империи, доказали, чего они стоят как трассы спасения среди пылающих зданий.

     И все же паника охватила не всех. К приходу ночи мы с Бошампом попали в новый армейский штаб на другом берегу реки, под деревья парка Тюильри чуть западнее Лувра, - словно военные решили дать последний бой перед фасадом великого музея, сдерживая захватчиков и даруя хранителям искусства время на спасение сокровищ. Пока полковник с закопченным лицом чертил на карте стрелы, я, помимо воли, блуждал взглядом по истоптанным садам, подсвеченным кострами, размышляя, как отобразил бы эту адскую сцену художник Камиль Писарро. Всего месяц назад я посетил его мастерскую в доме 204 на улице Риволи и разглядывал наброски, сделанные в мирном Тюильри. Какая пародийная судьба выпала на долю тех же аллей!

     Полковник принялся объяснять, что агрессоры используют треножники двух размеров, притом большие треножники, по-видимому, способны контролировать малые. Но если малые по-прежнему буйствуют в пригородах, то большие - все три, замеченные в северной Франции, - к началу сумерек сосредоточились на ограниченной площади Марсова поля, топают взад-вперед, качаются и подпрыгивают, словно в медлительном танце, и все время вокруг одного объекта. Право, я и без помощи военного эксперта был способен понять, что они ведут себя странно, ведь я наблюдал трех чудовищных танцоров собственными глазами.

     Отойдя от площадки, я какое-то время следил за иностранными учеными. Итальянец и немец безостановочно и горячо спорили, пытаясь объяснить, отчего марсианский тепловой луч не дает спектра, а лишь единый цветовой мазок. Они то и дело поминали физика Больцмана {Людвиг Больцман (1844-1906) - австрийский физик, один из основателей статистической физики и физической кинетики.} с его еретической теорией "атомной материи". Дискуссия вышла за пределы моего понимания, я отправился дальше.

     Американец и англичанин оставались более практичными - они советовались с французскими коллегами, какой тип взрывчатых веществ лучше использовать для того, чтобы прикрепить бомбу к коленной чашечке марсианской машины. Неясно было, правда, каким образом доставить бомбу к месту назначения и как заставить машину хотя бы недолго, пока крепят бомбу, постоять тихо. И вообще, у меня возникали сомнения в эффективности устройства, подготовленного скоропалительно, ведь от артиллерии не было почти никакого толку; и все равно я завидовал тому, на чью долю выпадет это небывалое приключение.

     Приключения. Я посвятил описанию приключений десятилетия своей жизни, по большей части придумывая необыкновенные путешествия - мои герои бесстрашно пересекали бурные моря, углублялись в пучины, поднимались над ледовыми шапками планеты, достигали мерцающей поверхности Луны. Миллионы людей читали мои книги, чтобы спастись от однообразия повседневной жизни и, быть может, хотя бы мельком заглянуть в недалекое будущее. И вдруг будущее, касающееся всех и каждого, пожаловало к нам без приглашения. Нам не пришлось искать приключений за тридевять земель. Они сами явились к нам. Прямо к нашему порогу.

     Толпа отхлынула, давая мне возможность присоединиться к Бошампу, который давно застыл подле загородки для пленников. Наш единственный трофей в этой отвратительной войне - туши за железными прутьями, неподвижные и бесформенные, привлекательные именно своей омерзительностью.

     - Ну что, придумали там что-нибудь новенькое? - спросил Бошамп тревожно, не отводя при этом взгляда от четверки марсиан. - Какие еще планы вынашивают наши военные гении?

     В тоне звучал откровенный сарказм - с полуденной поры отношение ученого мужа к военным решительно изменилось.

     - Военные думают, что ключ, если его вообще можно найти, скрыт в больших командных треножниках, в тех, что сейчас собрались у Эйфелевой башни. Никогда прежде все три командные машины не подходили так близко друг к другу. Эксперты предполагают, что марсиане, возможно, пользуются движением как средством общения. Исполняемый ими танец, быть может, не что иное, как совещание по стратегии дальнейших действий. Быть может, они планируют: Париж взят, что дальше?..

     Бошамп хмыкнул: объяснить внезапную странную перемену в поведении пришельцев можно по-всякому, эта гипотеза не лучше и не хуже других. Но что они вытворяли! Малые треножники шлялись вроде бы без надзора и сеяли разрушение наугад, а большие скакали, как цапли на болоте, дико взмахивая сочленениями и составляя резкий контраст с достойным спокойствием иглы Эйфеля.

     Минут пять-десять мы молча разглядывали пленников: надо же, их снаряд промчался сквозь невообразимые бездны пространства лишь для того, чтобы расколоться, ударившись на Земле обо что-то особо жесткое и оставив своих пассажиров фактически беспомощными. И теперь, в железной клетке, они не производили впечатления силы - или притяжение нашей планеты сковало их? А может, их поразила апатия иного рода, допустим, упадок духа?

     - Находясь здесь, - объявил Бошамп, - я размышлял о занятном обстоятельстве. Одной странности. Нам твердят, что у них все тройственно... три ноги и руки, три глаза...

     - Зарисовки в газетах появились несколько недель назад, - отозвался я.

     - Совершенно верно. Но обратите внимание на существо в центре. На то, вокруг которого расположились все остальные, то ли защищая его, то ли привлекая его внимание...

     Я сразу понял, какое существо он имеет в виду. Оно было чуть больше других, с более узкой конической головой.

     - Да, оно чем-то отличается от других, хотя я не вижу... Я запнулся, потому что именно в этот момент увидел!..

    

... ... ...
Продолжение "Жюль Верн. Париж покоряет всех" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Жюль Верн. Париж покоряет всех
показать все


Анекдот 
Встретились 2 новых русских:

- Возьми моего раздолбая на работу.

- Да нет проблем - будет приходить в офис на часик на компе поиграть, а я буду платить ему 3 косаря зелени.

- Нет, ну так не годится, я хочу чтоб он работал!

- Хорошо, пускай приходит на полдня, изучает новости, пьет кофе и буду платить ему 2 косаря зелени.

- НЕТ! Мне нужно чтобы он работал по 10 часов в день и получал где-то 200 баксов...

- Ну извини, брат, не могу, для этого высшее образование нужно...
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100