Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Браун, Фредерик - Браун - Этаоин Шрдлу

Фантастика >> Зарубежная фантастика >> Браун, Фредерик
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Фредерик Браун. Этаоин Шрдлу

--------------------

Фредерик Браун. Этаоин Шрдлу.

Пер. - С.Бережков.

Fredric Brown. Etaoin Shrdlu (1942).

========================================

HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5

--------------------



     Поначалу это дело с линотипом Ронсона казалось довольно забавным. Но еще задолго до конца от него стало слишком явно попахивать жареным. И хотя Ронсон здорово нажился на этой сделке, я бы ни за что не послал к нему человечка с шишкой, если бы знал, что из этого получится. Чересчур дорого обошлись Ронсону его баснословные прибыли.

     - Мистер Уолтер Мерольд? - осведомился человечек с шишкой. Он явился в контору отеля, где я живу, и я велел препроводить его в мой номер.

     Я признался, что это я и есть, и он сказал:

     - Рад с вами познакомиться, мистер Мерольд. Меня зовут...

     Он назвал себя, но я не запомнил его имени. Хотя обычно хорошо запоминаю имена.

     Я сказал, что счастлив встретиться с ним, и спросил, чего он хочет. Он принялся излагать свое дело, но очень скоро я его прервал.

     - Вас ввели в заблуждение, - сказал я ему. - Да, в свое время я был специалистом-печатником, но теперь ушел в отставку. И вообще, известно ли вам, что изготовление нестандартных матриц для линотипа стоит чудовищно дорого? Ежели вам так уж требуется отпечатать всего одну страничку ваших закорючек, то лучше написать эту страничку от руки и затем изготовить цинковую фоторепродукцию.

     - Но именно это меня и не устраивает, мистер Мерольд. Ни в какой степени. Видите ли, все это должно храниться в тайне. Лица, которых я представляю... Но оставим их. Для изготовления фоторепродукции мне пришлось бы показать ее посторонним, чего я как раз не имею права делать.

     Сумасшедший, подумал я и присмотрелся к нему повнимательней.

     Он не был похож на сумасшедшего. Вообще выглядел он вполне заурядно, хотя в нем чувствовалось что-то иностранное, я бы сказал - азиатское, несмотря на то, что он был блондин с белой кожей. И на лбу у него была шишка, точно посередине, прямо над переносицей. Такие шишки можно видеть у статуй Будды; обитатели Востока называют их шишками мудрости.

     Я пожал плечами.

     - Послушайте, - сказал я, - ну кто сможет изготовить вам матрицы с этими вашими закорючками, не видя самих закорючек? Да и тот, кто будет работать на машине, тоже увидит...

     - О, все это я сделаю сам, - сказал человечек с шишкой. (Впоследствии мы с Ронсоном назвали его ЧСШ, что было сокращением от "человечка с шишкой", потому как Ронсон тоже не запомнил его настоящего имени; но я забегаю вперед.) - Разумеется, гравер их увидит, но он увидит их как отдельные буквы, а это значения не имеет. Текст же на линотипе наберу я сам. Кто-нибудь покажет мне, как это делается, мне ведь надо набрать всего одну страницу, какие-то два десятка строк, не больше. И печатать текст не обязательно здесь. Мне нужен только набор. И неважно, сколько это будет стоить.

     - Ладно, - сказал я. - Я направлю вас к одному человеку в Мергантейлере, к граверам. Они изготовят вам матрицы. Затем, если вам уж так необходимы уединение и доступ к линотипу, повидайте Джорджа Ронсона. Дважды в неделю он выпускает нашу местную газетку. По сходной цене он уступит вам свою лавочку на столько времени, сколько потребуется, чтобы набрать ваш текст.

     Так оно и получилось. Через две недели, утром во вторник, мы с Джорджем Ронсоном отправились на рыбалку, а ЧСШ тем временем принялся набирать на линотипе Ронсона текст при помощи жуткого вида матриц, которые он только что получил воздушным экспрессом из Мергантейлера. Накануне вечером Джордж показал человечку, как работать с линотипом.

     Мы поймали по дюжине рыб, и, помнится, Ронсон, хихикнув, сказал, что он выудил и еще одну рыбку - ЧСШ уплатил ему пятьдесят монет наличными только за одно утро работы в типографии.

     И когда мы вернулись, все было в порядке, если не считать того, что Джорджу пришлось выгребать из металлоподавателя медь, так как ЧСШ вдребезги разбил все свои новенькие медные матрицы, когда в них миновала надобность, и не знал, что смешивать типографский сплав с медью недопустимо.

     В следующий раз я встретился с Джорджем после того, как прочел субботний выпуск его газетки. Я тут же задал ему головомойку.

     - Как тебе не стыдно! - сказал я. - Нарочно делать орфографические ошибки и пользоваться просторечием давно уже вышло из моды! Это не смотрится даже в провинциальных газетах! Что за пошлость - публиковать письма из окрестных городов прямо в том виде, в каком они приходят? Это зачем, для вящего правдоподобия, что ли?

     Ронсон как-то странно взглянул на меня и промямлил:

     - Н-ну... да.

     - Что - да? - напирал я. - Ты хочешь сказать, что следуешь устарелой моде, или ты делаешь это для вящего...

     - Пойдем, я тебе кое-что покажу, - сказал он.

     - Что именно?

     - То, что я хочу тебе показать, - сказал он туманно. - Ты ведь еще не разучился набирать?

     - Конечно. И что из этого?

     - Тогда пойдем, - строго сказал он. - Ты опытный линотипист, и потом ты сам меня в это втравил.

     - Во что?

     - В это самое, - сказал он и больше не добавил ни слова, пока мы не вошли в его контору. Обшарив ящики стола, он извлек лист бумаги и протянул мне.

     Физиономия его была какой-то грустной.

     - Уолтер, - произнес он. - Может, я сошел с ума, но мне хотелось бы выяснить, так ли это. Вполне допускаю, что двадцать два года издавать местную газету, все делать собственными руками и стараться при этом угодить и нашим, и вашим - вполне достаточно, чтобы свихнуться, но все же я хочу знать это наверняка.

     Я взглянул на него, а потом на листок, который он мне передал. Это было самое обыкновенное "письмо с места", и по почерку я сразу узнал руку Хэнка Рогга, торговца скобяным товаром в Хэйлз-Корнерзе, откуда он посылал сообщения на местные темы. Я отметил обычные для Хэнка орфографические ошибки, но само сообщение не было для меня новостью. Оно гласило: "Свадба Х.М.Клэфлина и мисс Марджори Берк состоялась вчера вечером в доме невесты. Падружками были..."

     Я поднял глаза на Джорджа, не понимая, к чему он клонит.

     - Ну и что? Это было два дня назад, и я сам ходил на эту свадьбу. Ничего особенного здесь...

     - Слушай, Уолтер, - сказал он, - набери этот текст. Пойди вон туда, сядь за линотип и набери эту заметку. В ней-не больше десяти-двенадцати строчек.

     - Ладно, но скажи, зачем?

     - Затем... Ты сначала набери, Уолтер. А потом я скажу тебе зачем.

     Ну, я пошел в типографию, сел за линотип и для начала набрал пару пробных строк, чтобы свыкнуться с клавиатурой, а затем положил письмо на пюпитр и принялся за дело. Я сказал:

     - Слушай, Джордж, ведь Марджери пишет свое имя через "е", а не через "о", верно?

     - Верно, - отозвался Джордж странным тоном.

     Я добил заметку до конца, посмотрел на него и спросил:

     - Что дальше?

     Он подошел, взял блок строчек с уголка и прочел перевернутый текст, как у печатников принято читать набор. Затем вздохнул и проговорил:

     - Значит, дело не во мне. Взгляни, Уолтер.

     Он передал мне набор, и я тоже прочел. Вернее, начал читать:

     "Свадба Х.М.Клэфлина и мисс Марджори Берк состоялась вчера вечером в доме невесты. Падружками были..."

     Я ухмыльнулся.

     - Слава богу, Джордж, что мне уже не приходится зарабатывать этим себе на хлеб. Пальцы больше не слушаются: в первых пяти строчках три ошибки. Но в чем дело? Можешь ты мне сказать, зачем ты заставил меня набирать эту ерунду?

     Он ответил:

     - Будь добр, Уолтер, набери еще раз. Я... Мне хотелось бы, чтобы ты понял это сам.

     Я поглядел на него. Он показался мне таким серьезным и озабоченным, что я не стал спорить, а повернулся к клавиатуре и напечатал: "Свадьба..." потом поднял глаза к верстатке и прочел по выпавшим матрицам: "Свадба..."

     У линотипа есть одно достоинство, о котором вам, возможно, не известно, если вы не печатник. Вы всегда можете исправить ошибку в строке, если спохватитесь до того, как нажмете на рычаг, которым матричную строку посылают на отливку. Вы просто сбрасываете нужную вам матрицу и вручную вставляете ее в надлежащее место.

     Ну, я ударил по клавише "ь", чтобы получить матрицу "ь" и исправить ошибку в слове "свадба"... Но ничего не получилось. Штанга клавиши выдвинулась нормально, раздался обычный звонкий щелчок, но матрица "ь" не выпала. Я заглянул в механизм, чтобы проверить, не встал ли верх, но там все было в порядке.

     - Заело, - сказал я.

     Чтобы увериться окончательно, я еще с минуту нажимал на клавишу "ь" и вслушивался в звонкие щелчки. Но матрица "ь" так и не выпала, и я протянул руку...

     - Оставь, Уолтер, - сказал Джордж Ронсон спокойно. - Заканчивай строку и продолжай.

     Я снова уселся и решил развлекать его дальше. Так мне быстрее удастся выяснить, к чему он клонит, чем ежели я начну спорить с ним. Я закончил первую строку, пробил вторую и подошел к слову "Марджери". Я нажал клавишу "М", затем "а", "р", "д", "ж", "е"... Тут я случайно взглянул на верстатку. Матричная строка гласила: "Марджо..."

     - Ч-черт, - пробормотал я и снова нажал на клавишу "е", чтобы заменить матрицу "о" на "е", но ничего не получилось. Я жал на клавишу "е", но матрица не выпадала.

     - Ч-черт, - повторил я и встал, чтобы осмотреть сталкиватель.

     - То-то и оно, Уолтер! - сказал Джордж. В его голосе можно было различить и некое подобие торжества - надо мной, как я полагаю; и какую-то долю страха и явного замешательства, и оттенок покорности судьбе. - Теперь ты понимаешь, в чем дело? Она точно следует оригиналу!

     - Она... что?

     - Потому-то я и хотел, чтобы ты сам ее опробовал, Уолтер, - сказал он. - Просто желал убедиться, что все дело в машине, а не во мне. Вот взгляни: в письме на пюпитре написано вместо "свадьба" - "свадба" и вместо "Марджери" - "Марджори"... и, какие бы ты клавиши ни нажимал, выпадут именно эти матрицы.

     - Глупости, - сказал я. - Не иначе как ты пьян, Джордж.

     - Можешь мне не верить, - возразил он. - Попробуй набрать эти строки правильно. Исправь ошибку в четвертой строке, там, где написано "падружки". Я хмыкнул, взглянул на уголок, чтобы посмотреть, с какого слова начинается четвертая строка, и начал набирать. Набрал "п" и остановился. Медленно и осторожно, не спуская глаз с клавиатуры, я положил указательный палец на клавишу "о" и надавил. Я услышал, как матрица со щелчком прошла через сталкиватель, и увидел, как она упала в верстатку. Я твердо знал, что нажал на нужную клавишу, но... Вот именно, вы уже догадались. Выпала матрица "а".

     - Не верю, - сказал я.

     Джордж Ронсон с тревогой взглянул на меня, криво усмехнувшись.

     - Я тоже, - сказал он. - Слушай, Уолтер, пойду прогуляюсь. Я схожу с ума. Я не могу здесь больше оставаться ни минуты. А ты валяй дальше и попробуй убедить себя. Машина в твоем распоряжении.

     Я глядел ему вслед, пока он не ушел. Затем с каким-то странным чувством я снова повернулся к линотипу. Прошло немало времени, прежде чем я поверил, но поверить мне пришлось.

     Какие бы клавиши я ни нажимал, проклятая машина точно следовала рукописи со всеми ее ошибками.

     Я решил довести дело до конца. Набрал первые два слова, а затем прошелся по рядам клавиш сверху вниз, как это обычно делается, когда заполняют пустую строку: ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ - не глядя на верстатку. Я послал результат на отливку, схватил горячую строку, которую ножи вытолкнули из формы, и прочел: "Свадба Х.М.Клэфлина и мисс Марджори..."

     На лбу у меня выступил пот. Я вытер его, выключил линотип и отправился искать Джорджа Ронсона. Искать пришлось недолго, потому что он оказался именно там, где я и предполагал. Я тоже заказал выпивку.

     Как только я вошел в бар, он взглянул мне в лицо, и, конечно, ему не пришлось спрашивать, что произошло.

     Мы чокнулись и осушили свои стаканы, не говоря ни слова. Затем я спросил:

     - Ты понимаешь, в чем здесь дело?

     Он кивнул.

     - Погоди, не говори, - сказал я. - Подожди, пока я не выпью еще и тогда тебя выслушаю... может быть. - Я возвысил голос и произнес: - Эй, Джо! Поставь эту бутылку рядом с нами. Мы рассчитаемся за нее.

     Джо придвинул к нам бутылку, и я очень быстро налил себе еще. Потом закрыл глаза и сказал:

     - Прекрасно, Джордж. Теперь валяй.

     - Помнишь того парня, который заказал себе специальные матрицы и взял мой линотип напрокат, чтобы набрать что-то секретное? Не помню его имени... Как там его?

     Я попробовал вспомнить, но не смог. Я выпил еще и предложил:

     - Назовем его ЧСШ.

     Джордж пожелал узнать, что это означает, я объяснил ему, и он снова наполнил свой стакан и сказал:

     - Я получил от него письмо.

     - Очень мило, - сказал я и тут же спросил: - Оно у тебя с собой?

     - Нет. Я не сохранил его.

     - А ты хоть помнишь, что в нем было? - спросил я.

     - Помню местами, Уолтер. Не читал его вни... внимательно. Видишь ли, мне показалось, будто этот парень немного того... Я его выбросил.

     Он замолчал и выпил еще. В конце концов мне надоело ждать, и я спросил:

     - Ну?

     - Что - ну?

     - Письмо. Что было в тех местах, которые ты помнишь?

     - А, это... - сказал Джордж. - Да. Кое-что насчет лило... линло... ну, ты знаешь, о чем я.

     К этому времени бутылка перед нами была уже, должно быть, не та, что вначале, потому что эта была полной на две трети, а та была полной только на одну треть. Я к ней приложился.

     - И чшто он хговорит о нем?

     - Кхто?

     - ЧШ... СЧ... Ну, этот парень, который написал письмо.

     - Кхкакое псьмо? - спросил Джордж.


     На следующий день я проснулся около полудня. Чувствовал я себя ужасно. Мне понадобилось два часа, чтобы принять душ, побриться, собраться с духом и выйти из дому, но когда я наконец вышел, то прямиком направился в типографию Джорджа.

     Он работал на печатном станке и-выглядел почти так же скверно, как и я. Я взял один экземпляр газеты прямо из станка и проглядел его. У Джорджа четырехполосная газета, и две внутренние полосы представляют собой настоящий винегрет, но первая и четвертая посвящены местным новостям.

     Я прочел несколько заметок, в том числе и ту, где говорилось о "свадбе Х.М.Клэфлина и мисс Марджори", взглянул на замерший в углу линотип, затем перевел взгляд на Джорджа и снова на неподвижную массу из чугуна и стали.

     Чтобы перекрыть грохот печатного станка, мне пришлось кричать:

     - Слушай, Джордж... Я насчет линотипа... - Мне как-то не хотелось орать на весь свет о том, что звучит глупо, и я пошел на компромисс. - Ты его исправил? - спросил я.

     Он покачал головой и выключил станок.

     - Порядок, - сказал он. - Теперь остается только сложить.

     - Да черт с ними, с твоими газетами, - сказал я. - Мне хотелось бы знать, как ты вообще умудрился сегодня все это допечатать. Ведь я был здесь вчера, и у тебя была готова едва половина набора, а потом мы напились... и я не понимаю, когда ты успел набрать вторую половину.

     Он ухмыльнулся.

     - Очень просто, - сказал он. - Можешь попробовать сам. Пьяный ты или трезвый - все, что от тебя требуется, это сесть за машину, положить рукопись на пюпитр, побарабанить по клавишам наугад, и набор готов. Да, со всеми ошибками... но теперь я буду исправлять ошибки в рукописях перед работой. Вчера-то я был слишком на взводе, и машина набрала рукописи в их первозданном виде. Уолтер, эта машина начинает мне нравиться. Впервые в этом году я закончил печатать газету вовремя.

     - Ага, - сказал я. - Но...

     - Что - но?

     - Но... - Меня так и подмывало сказать, что я до сих пор не верю всему этому, только вот язык не поворачивался. Что ни говори, а вчера, когда я возился с этой машиной, я был трезв как стеклышко.

     Я подошел к ней поближе и снова оглядел ее. На вид это был самый обыкновенный одномагазинный линотип. Я знал его наизусть до последнего винтика.

     - Джордж, - произнес я неуверенно. - У меня такое ощущение, будто эта проклятая штука глядит на меня. У тебя нет такого ощущения?

     Он кивнул. Я повернулся и снова посмотрел на машину. На этот раз сомнений не было. Я закрыл глаза - странное ощущение усилилось. Знаете, как иногда чувствуешь на себе чей-то взгляд? Так вот, здесь это было еще сильнее. Я бы не сказал, что взгляд был враждебный. Нет, скорее, просто какой-то безличный, равнодушный. И напугал он меня до дрожи.

     - Джордж, - сказал я, - давай-ка пойдем отсюда.

     - Зачем?

     - Я... Джордж, мне надо с тобой поговорить. А говорить здесь как-то не хочется.

     Он взглянул на меня, потом на кипу газет, которые складывал вручную.

     - Ты не бойся, Уолтер, - сказал он спокойно. - Она не обидит. Она нам не враг.

     - Да ты... - Я хотел сказать "с ума сошел", но ведь если сошел с ума он, то сошел с ума и я сам, а потому я замолчал. Я подумал с минуту и сказал: - Джордж, вчера ты мне начал рассказывать о письме от... от ЧСШ. Что в нем было?

     - Ах, вот ты о чем! Слушай, Уолтер, сперва ты должен дать мне обещание. Обещай, что сохранишь все в строжайшей тайне. То есть ни единой живой душе...

     - Ни единой живой душе, - отозвался я. - Я не желаю попасть в сумасшедший дом. Не такой я дурак. Неужели ты полагаешь, что мне бы поверили? Я бы и сам не поверил, если бы не... Так что там насчет письма?

     - Но ты обещаешь?

     - Разумеется.

     - Ладно, - сказал он. - Кажется, я тебе уже говорил, что письмо было какое-то смутное, а помню его я еще более смутно. Там говорилось, что он воспользовался моим линотипом для того, чтобы набрать... э... метафизическую формулу. Набрать, значит, эту формулу и увезти с собой.

     - Куда увезти, Джордж?

     - Куда? Он написал... То есть, он не написал - куда. Просто туда, куда он возвращается, понимаешь? Но он написал, что формула эта могла как-то воздействовать на машину, и если так и случилось, то ему очень жаль, но он не в силах что-нибудь изменить. Ничего определенного ему еще не было известно, потому что это воздействие проявляется не сразу.

     - Какое еще воздействие?

     - Понимаешь, - сказал Джордж, - для меня это был набор пышных фраз, да к тому же еще и заумных. - Он смотрел вниз, на газеты, которые продолжал складывать. - Честно говоря, все это показалось мне бредятиной, и письмо я выбросил. Но теперь после того, как это случилось... Например, я запомнил слово "псевдожизнь". По-моему, это была инструкция, как наделять псевдожизнью неодушевленные предметы. Он сказал, что они применяют ее на своих... на своих роботах.

     - Они? Кто они?

     - Он не написал.

     Я набил трубку и в задумчивости стал ее раскуривать.

     - Джордж, - произнес я через некоторое время. - Разломай-ка ты ее ко всем чертям.

     Ронсон уставился на меня, широко раскрыв глаза.

     - Разломать? Уолтер, ты с ума сошел! Убить курицу, которая несет золотые яйца? Да ведь эта штука - целое состояние! Ты знаешь, сколько времени я набирал этот выпуск - и это еще навеселе! Всего около часа! Вот потому-то я успел сегодня вовремя отпечатать выпуск...

     Я посмотрел на него с подозрением.

     - Брось, - сказал я. - Одушевленный он там или неодушевленный, а только линотип устроен так, что на нем можно дать лишь шесть строк в минуту. И не больше, если ты в нем чего-нибудь не переделал. Ну, может быть, десять строк, если подтянуть валик. Ты хочешь сказать, что подтянул валик?

     - Ничего я не подтягивал, - ответил Джордж. - Эта штука сама работает с такой быстротой, что не успеваешь поворачиваться! И взгляни на форму, Уолтер, на литейную форму. На ту, что в рабочей позиции.

     Я неохотно приблизился к линотипу. Спокойно жужжал мотор, и я вновь готов был поклясться, что проклятая штука меня разглядывает. Но я взял и себя, и рычаги крепко в руки, откинул крышку и взглянул на формодержатель. Мне сразу стало понятно, что имел в виду Джордж: литейная форма была ярко-голубого цвета. Это была не голубизна пистолетного ствола, но ажурная синь, какую я никогда не видел у металлов. И остальные три формы тоже наливались этим же цветом.

     Я захлопнул крышку и посмотрел на Джорджа. Он сказал:

     - Я тоже ничего не понимаю. Знаю только, что это случилось, когда перегрелась форма и застряла отливка. Думаю, здесь какая-то термообработка. Теперь машина запросто отливает до ста строк в минуту без всяких остановок и...

     - Погоди, - сказал я. - Осади назад. На такой скорости ты не поспевал бы подавать в нее металл...

     Он улыбнулся. Улыбка у него была испуганная, но торжествующая.

     - Погляди вон туда, Уолтер. Я пристроил к металлоподавателю засыпную воронку. Другого выхода не было, слитки у меня кончились через десять минут. Теперь я просто заваливаю в воронку старые наборы и обрезки металла...

     Я покачал головой.

     - Сумасшедший! Кто же вываливает в металлоподаватель непромытый набор и обрезки? Тебе придется обдирать шлак чаще, чем засыпать металл. Шлаком забьет поршень, и...

     - Уолтер, - сказал он тихо - слишком тихо, пожалуй. - Никакого шлака не получается.

     Я просто тупо глядел на него, и он, должно быть, решил, что сказал больше, нежели собирался, потому что вдруг подхватил кипу сложенных газет - тащить к себе в контору - и сказал:

     - До встречи, Уолтер. Мне еще нужно отнести вот это...


     То обстоятельство, что в нескольких сотнях миль от нас моя невестка тяжело захворала воспалением легких, не имеет никакого отношения к делу с линотипом Ронсона, но из-за этого мне пришлось отлучиться на три недели. Именно столько времени я не виделся с моим приятелем Джорджем.

     На третьей неделе я получил от него две отчаянные телеграммы; из них можно было понять только, что он умоляет меня немедленно вернуться. Вторую телеграмму он закончил словами: ТОРОПИСЬ ТЧК НЕ ЖАЛЕЙ ДЕНЕГ ТЧК ЛЕТИ САМОЛЕТОМ ТЧК.

     Вместе с этим посланием он перевел мне сто долларов. Я задумался. "Не жалей денег" - странная фраза для издателя провинциальной газетенки. И вообще, с тех пор, как я познакомился с Джорджем - а это было очень много лет назад, - я ни разу не видел, чтобы у него оказалась целая сотня долларов наличными.

     Но семья прежде всего, и я телеграфировал ему, что вернусь лишь после того, как Элла окажется вне опасности, ни минутой раньше, а о том, чтоб жалеть деньги, не может быть и речи, так как билет на самолет стоит всего десятку, а такие траты я могу себе позволить.

     Через два дня кризис миновал, и я телеграфировал ему, что вылетаю. Он встретил меня в аэропорту.

     Он казался постаревшим и совершенно измотанным, и глаза у него были такие, словно он не спал несколько суток. Но на нем был новехонький костюм, и он прикатил на новехоньком автомобиле, бесшумный ход которого наводил на мысли о бешеной цене.

     Джордж сказал:

     - Слава богу, что ты вернулся, Уолтер... Я готов уплатить тебе любые деньги за...

     - Эй, - сказал я. - Сбавь темп. Ты тараторишь так быстро, что я ничего не понимаю. Начинай с самого начала и спокойней. Что случилось?

     - Ничего не случилось. Все идет великолепно, Уолтер. Но у меня столько дел, что прямо рук не хватает, понимаешь? Я работаю по двадцать часов в сутки и делаю деньги с такой быстротой, что каждый час, который я не работаю, я теряю пятьдесят долларов, и я не могу позволить себе отдыхать за пятьдесят долларов в час, Уолтер, и...

     - Брось, - сказал я. - Почему это ты не можешь позволить себе отдыхать? Если ты выколачиваешь по пятьдесят долларов в час, устрой себе десятичасовой рабочий день и... Клянусь всеми святыми, это же получится пятьсот долларов в день! Чего тебе еще нужно?

     - Да? И терять остальные семьсот долларов в сутки? Нет, Уолтер, это слишком хорошо, чтобы это продолжалось долго. Как ты не понимаешь? Что-то обязательно случится, а я впервые в жизни получил возможность разбогатеть, и ты должен мне помочь, таким манером ты и сам разбогатеешь! Слушай, мы сможем работать на Этаоине посменно по двенадцать часов.

     - На чем?

     - На Этаоине Шрдлу. Так я его назвал, Уолтер. А печатный станок я сдаю в аренду, чтобы отдавать все время набору. Слушай, мы с тобой будем работать по две смены, по двенадцать часов, понимаешь? Временно, пока мы не разбогатеем. Я... я даю тебе четверть прибыли, хотя это мой линотип и моя типография. Это составит около трехсот долларов в день; две тысячи сто долларов за семидневную неделю! При расценках за наборные работы, которые я установил, в моих руках будут все заказы, которые мы сможем...

     - Еще раз сбавь темп, - сказал я. - Кому это ты установил? Центервилль не даст и десятой доли таких заказов.

     - Не Центервилль, Уолтер. Нью-Йорк! Я получаю заказы от крупнейших книжных издателей. От Бергстрома, например. Или вот "Хэйз энд Хэйз" перебросили на меня все свои переиздания, и "Уилер Хауз", и "Уиллет энд Кларк". Понимаешь, я заключаю контракты на всю работу от начала до конца, затем плачу кому-нибудь за печатание и за переплеты, а сам занимаюсь только набором. И я требую, чтобы мне предоставили абсолютно точные оригиналы, тщательно оформленные. А если нужны какие-либо исправления, я сдаю это в подряд другому наборщику. Вот так-то я обжулил Этаоина Шрдлу. Ну как, идет?

     - Нет, - сказал я.

     Пока он разглагольствовал, мы выехали на шоссе, и, когда я отверг его предложение, он чуть не опрокинул нас в кювет. Он свернул к обочине, остановил машину и с изумлением воззрился на меня.

     - Но почему, Уолтер? Твоя доля составит больше двух тысяч в неделю! Чего не тебе...

     - Джордж, - сказал я ему. - У меня много причин для отказа, но главная состоит в том, что я просто не хочу. Я отошел от дел. На жизнь мне денег хватает. Я получаю не три сотни, а скорее три доллара в день, но что я стану делать с тремя сотнями? Я погублю свое здоровье... как ты губишь свое, работая по двенадцать часов в сутки, и... Короче говоря, нет. Я доволен тем, что имею.

     - Ты шутишь, Уолтер! Каждому охота разбогатеть. И заметь, во что превратятся две тысячи в неделю года через два! Больше полумиллиона долларов! А у тебя два взрослых сына, которым совсем не помешает...

     - Спасибо, они и так живут неплохо. Хорошие ребята, оба прочно стоят ногами на земле. Если бы я оставил им состояние, это принесло бы им больше вреда, чем пользы. И потом, разве на мне свет клином сошелся? Кто угодно будет тебе работать на линотипе, который набирает с любой скоростью, точно повторяет оригинал и не делает ошибок! Бог мой, старина, да ведь есть сотни людей, которые будут рады работать за гораздо меньшую долю, нежели три сотни в день. Намного меньшую. Если уж ты решился нажиться на этой штуке, найми трех работников, чтобы работали сменами по восемь часов, а себе оставь только деловые вопросы. А так ты только сам себя вгонишь в гроб.

     Он беспомощно развел руками.

     - Я не могу, Уолтер. Не могу нанять никого другого. Разве ты не видишь, что все это нужно держать в секрете? Во-первых, на меня немедленно навалятся профсоюзы... Нет, ты - единственный человек, на которого я могу положиться, потому как ты...

     - Потому как я все равно уже знаю об этом? - Я усмехнулся. - И тебе волей-неволей приходится положиться на меня. Но я так и так отказываюсь. Я ушел от дел, и тебе меня не соблазнить. И вот мой совет: возьми кувалду и разбей вдребезги эту... эту штуку.

     - Бог мой, почему?

     - Черт подери, я знаю только, что я бы на твоем месте сделал так. Во-первых, я готов спорить, что, если ты по-прежнему будешь жадничать и не перейдешь на нормальный рабочий день, ты убьешь себя. А во-вторых, не исключено, что это воздействие еще только начинается. Почем ты знаешь, что будет дальше?

     Он вздохнул, и я понял, что он не слышал ни слова из того, что я ему говорил.

     - Уолтер, - умоляюще произнес он. - Я дам тебе пятьсот в день.

     Я решительно покачал головой.

     - Не соглашусь даже за пять тысяч и за пятьсот тысяч.

     Должно быть, он понял, что мое решение твердо, потому что завел двигатель, и мы поехали дальше. Он сказал:

     - Ну что ж, если деньги действительно ничего для тебя не значат...

     - Честное слово, ничего, - заверил я его. - Конечно, другое дело, если бы их у меня не было. Но у меня есть постоянный источник дохода, и хоть удесятери этот доход, счастливее я не стану. А уж когда мне предлагают работать на... на...

     - На Этаоине Шрдлу? Я думаю, ты бы в конце концов привык к нему. Знаешь, Уолтер, клянусь, что эта штука превращается в личность. Хочешь, заедем в типографию?

     - Не сейчас, - сказал я. - Мне нужно помыться и поспать. Но завтра я к тебе загляну. Да, кстати, когда мы виделись в последний раз, я забыл спросить тебя насчет шлака. Что ты имел в виду, когда сказал, что никакого шлака не получается?

     Он не сводил глаз с дороги.

     - Я так и сказал? Что-то не помню...

     - Джордж, послушай, перестань мне голову морочить. Ты отлично знаешь, что именно так и сказал, и не пытайся увильнуть. Что там со шлаком? Выкладывай.

     - Понимаешь... - начал он и замолчал, и молчал долго-долго, а потом сказал: - Ну, ладно. Что тут скрывать? С тех пор... С тех самых пор я больше не покупаю типографский сплав. И тем не менее у меня его на несколько тонн больше, чем было, и это не считая того, что я рассылаю по типографиям наборы. Понял?

    

... ... ...
Продолжение "Этаоин Шрдлу" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Этаоин Шрдлу
показать все


Анекдот 
В одном из интервью руководство АвтоВАЗа высказалось, что АвтоВАЗ вЂ“ это живой организм. Они и сами не поняли, насколько оказались правы.
Питается этот организм металлом, стеклом, пластмассой и резиной, а на выходе у него, как и у всякого живого организма…
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100